Пыльными дорогами. Путница (СИ)

Одним прыжком из-за бурелома зверь предо мной очутился. Сердечко так и забилось в висках. А душа — та вовсе в пятки ушла. Никогда я зверей не боялась, всегда могла встретить и невредимой уйти. Тут, чую, не выйдет. Не простой зверь этот.

Кто он — назвать не смею. Ростом с крупного волка сойдет. Черный весь. Лапы мощные с когтями стальными. Морда тупая собачья, уши обвислые, шерсть густая длинная. Глаза красные, гнева полны. А зубы — тут уж вовсе сознания лишиться можно — клыки белые длинные. Из паст слюна капает.

— Нет в яви его, нет в яви его, — зашептала я.

Куда уж нет — вон стоит и сожрет меня заживо, не подавится — тварь темная.

Минуту он вглядывался в меня, лапой землю скреб. Приценивается, не иначе.

Я стояла, двинуться боясь. Что ж делать-то? Заклинателю усмирять его положено. Знала бы как, усмирила б давно.

Бежать нужно, подсказало что-то.

Шаг назад сделала.

Зверь рыкнул и на меня.

Светлые боги, как только увернуться успела, в сторону отскочить да гребень в холку ему воткнуть.

Вроде и взвыл зверь, а только гребень тот ему, что волу дробинка. Встряхнулся, откидывая мое единственное оружие, и снова на меня бросился.

Не успела я опомниться, как на земле лежала, могучими лапами придавленная. От боли все кровавым показалось, когда зубы впились в плечо.

Вцепилась в шею зверю, не давая себя укусить сильнее, постаралась оттолкнуть. Только он силен оказался — куда мне.

Из последних сил толкнула, вскрикнула, чуя, что проигрываю. Тут только и заметила тонкую золотую ниточку, что от сердца его тянулась. Вроде была она, а вроде и нет.

Схватилась и потянула.

Зверь вмиг застыл, отпустил меня, назад отошел и поклонился, припадая на передние лапы.

Я, не веря своим глазам, не отпускала волшебной нити. Та в руке моей светилась.

— В моей ты власти теперь, — сказала зверю. — Иди следом и охраняй меня.

Откинула нить в сторону и пошла прочь. Зверь за мной.

Тронула плечо — нет ран, крови на одежде и той нет.

Шли мы долго. Потом на берегу очутились. Точь-в-точь как мне ночью привиделось. Только уж не было там никого.

Остановилась я у самой кромки воды. Разулась. Набежавшая волна вмиг босые ступни холодом обожгла. Зверь протяжно заскулил.

— Стой на месте, — приказала ему.

Сама набрала рукой воды и плеснула в лицо.

Холодно стало. Да так, что закричала я, назад отпрянула и упала…

Потом меня жаром обдало. Таким будто в кипятке купалась.

— Тише, Вёльма, тише, — проговорила Варвара, кладя на лоб что-то холодное. — Слышишь меня?

Я медленно открыла глаза. Всеслав, Тишка и Варвара надо мной склонились.

— Живая! — радостно взвизгнул шут и захлопал в ладоши.

— Почему я…

Не закончила свой вопрос, стала оглядываться по сторонам. Лежу на скамье в комнате, что Всеславу отведена в Доме Предсказаний. Василёк у ног мурлычет.

— Ты прошла испытание, лисица, — негромко, даже ласково проговорил Всеслав. — Лесьяр уж новую песнь пишет. Твою.

— А где же…зверь?

— Не было зверя никакого. Тебе привиделось, — успокоила Варвара.

— Ух, напугали же тебя чародеи, — заплясал вокруг Тишка. Он хватался за голову, подпрыгивал, изображая то самое чудище. — Сама не своя ты была. я прискакал, думал, уж не увижу живой. А ты и не поседела даже.

— Заводил тебя Ростих, это верно, — кивнул Всеслав. — Хотел я его уговорить да не вышло. Сказал детям ушедшей дольше по ту сторону ходить полагается. Так-то.

— Ты отдохни, не вставай, — сказала Варвара, прикладывая ко лбу новую повязку. — Пусть жар сойдет не то заболеешь.

— А Тишка тебе песню споет! — радостно воскликнул шут.

— Сядь ты, окаянный! — рявкнул на него Всеслав. — В глазах от тебя рябит уж. Забегался.

— Ну и ладно, — насупился дурак. Сел прямо на пол, где стоял, сложил руки на груди и голову опустил.

Я, превозмогая слабость во всем теле, улыбнулась:

— Значит, берешь меня в ученицы? — голос казался чужим.

— Куда уж от тебя денешься? — засмеялся Всеслав. — Ты только на ноги встань.

* * *

Хельга, привыкшая в доме Велимира чародеев видеть, ничуть не удивилась, когда меня едва живую привели. Помогла лечь и одеялом укрыла.

Я же будто и не чуяла ничего — до того худо было. И озноб бил, и дрожала вся и голова болела. Как только подушки коснулась, так и провалилась в сон сразу же. Не видела ни морей, ни лодей, ни женщин в черном, ни зверей жутких. Ничего не видела.

А как глаза открыла — так легко стало, так мирно, спокойно, будто заново родилась. Не болело ничего, не тревожило.

За окном уж вечер следующего дня был. Хельга, сидевшая все время около меня, сказала, что почти сутки я проспала. А Велимир строго приказал ей рядом быть. Сказала еще, что Ладимир трижды входил, спрашивал обо мне.

Волнуется, переживает, хороший мой.

Осьмуша тоже места себе не находил — все ошивался поблизости. Волчье сердце и то волнуется.

— А сейчас где все они?

Северянка кивнула в сторону окна.

— Велимир ушел на чародейский совет, оборотня, слава богам, унесло куда-то злым ветром, а молодой колдун вон, во дворе.

Она сидела перед яркой лучиной и вышивала свои узоры.

— Небрежно ты о гостях своего хозяина говоришь, — не сдержалась я.