Пыльными дорогами. Путница (СИ)

Вскоре Варвара и впрямь вернулась. На ладони ее лежал медальон на прочной серебряной цепи. Небольшой круг, узорами расписанный, а посреди его вещая птица, чьи перья огнем горят. Бессмертна и незрима. Сказывают, много раз она в пепел рассыпается, жизнь проживая снова и снова, а после вновь вспархивает огненными крылами и дарит людям свет и исцеление. Много было охотников за диковинным созданием, да только мало кто хотя бы увидеть мог. Не знают даже чародеи, есть ли Жар-птица на свете. Верят только и в старых сказках читают, как однажды Вёльма-Огнёвица с чудной птахой встретилась и дар от той получила в награду.

Знак Варвара мне подала.

— Сама надевай, раз решила.

Всеслав выжидающе молчал. Тишка, забыв про обиду на Варвару, высунулся из-под лавки и, открыв рот, затаил дыхание. Василек, огромный полосатый котяра, сидел на лавке и хитро щурился зеленющими глазами.

Я неловкими, ставшими будто не моими, пальцами, отбросила косу, надела медальон и застегнула. Тяжесть его приятно надавила на грудь, а после совсем исчезла. Птица коротко вспыхнула и погасла.

— Добрый знак, — отозвался на это Всеслав, — принимает тебя хозяйкою.

— Лисица — вещая птица, — пропел шут, вылезая и отряхиваясь. — Ох и пыльно же тут! Убиралась бы хоть, Варвара!

Я не могла отвести глаз от дивной птицы на медальоне.

— Теперь ты наша, Вёлька, — шут схватил меня за плечи и обнял.

— Да ты сам не наш, Тишка, — бросила ему Варвара.

— Как не ваш? — изумился тот. — Я сам вещий! Что вижу, то и вещаю. Вот тебе вещаю, что за веник взяться нужно — всю грязь собрал, как к князю теперь идти?

— Больно ты нужен нынче князю-то. У него и без дураков хлопот полон рот.

Я осторожно опустила медальон на ткань платья и присела поближе к Всеславу.

— Правду ли говорят, что война началась? Нищий на улице сегодня на небо показывал и кричал, что боги гневаются на нас. Сюда как шла два отряда старшей дружины видела. Доспехи на них сверкали, что солнце, а знамя красное было. Правда ли, Всеслав?

Старик печально покачал головой.

— Правда то, Вёльма. Гарнарцы на наши земли ступили. Гонец вчера явился, передал, что Осеред и Ломоть-град сожгли.

— Так как же… — вырвалось у меня.

— Князя нашего воевода, Далибор, там уж с войском, басурман бьет. Да только… мало на то надёжи. Мстислав велел по всей Беларде воинов брать. Отвсюду, хоть из лесной деревни. Еще велел людям в крепости уходить.

Я сразу вспомнила дядьку Далибора. Того, что Осьмушину племянницу выручать помогал. Сейчас он с гарнарцами бьется, да помогут ему боги и пусть сам Ларьян своим копьем хранит.

Еще подумала о родне, что в Растопше осталась. Деревня наша у самого тракта, ничем не прикрытая стоит. Может, не допустят боги, чтоб гарнарцы поганые до юго-западных земель дошли. Ох, оберегите их, светлые.

— Ихмет совсем ополоумел нынче, — продолжал Всеслав. — Сказывали мне, завелся у него какой-то не то темный колдун, не то вещун. Будто глядит он в воду и видит все, что сбудется. Предсказал тот человек Ихмету победу его над Белардой. Вот и идет каган, ни света ни тьмы не видит.

— А что вещуны говорят? Что ждет нас?

Заклинатель пожал плечами.

— Молчат пока, не говорят.

— Даже тебе, одному из совета?

— Не все так просто, Вёльма. Вот ты не один день в Доме Предсказаний. Много ли чародеев видела?

Я помотала головой:

— Лесьяра разве да вас.

— То-то и оно. Совет общие дела решает только как соберается. А все прочее каждый сам. Все мы разную волшбу творим, вот и не лезем друг к другу. Ясно тебе?

— Куда уж яснее, Всеслав.

Не согласилась я с ним, хоть и промолчала. Раз уж вместе собрались сильнейшие чародеи со всей Беларды, так пусть и немного их, обязаны сообща быть. А то ведь мало ли кто и что за дверьми тяжелыми творит. Чудно здесь все, что ни говори!

— Варвара, будет тебе с Тишкой собачиться, — проговорил Всеслав. — Дайка мне лучше отвару горячего испить. Зябну я что-то ближе к осени.

Он плотнее укутал ноги одеялом и поправил на плечах теплое корзно, отороченное мехом.

— Стар я, Вёльма, ох, как стар. Успеть бы тебе посох передать.

— Успеешь, Всеслав. Ты еще и с басурманами повоевать успеешь.

Он засмеялся.

— Молода ты еще, лисица. Ушедшая уж который год за моей спиной стоит, все торопит, к себе принять хочет. Иной раз и позовет во сне.

— А какая она, ушедшая? Как в сказке о Зимушке и Властимире?

— Похожа да не совсем. В сказке она с лицом закрытым явилась, а я ее другой видел. А ты чего спрашиваешь-то? — будто угадал заклинатель.

— Сама ее видела перед испытанием. На берегу моря она ко мне пришла, ожерелье рассыпала на части, а после ушла и кивнула чуть. Как спросить что хотела.

Всеслав, кряхтя, повернулся в своем кресле и почесал бороду.

— Выбор она тебе дает. И время, чтоб его сделать. Твоя воля, какую бусину взять. Только вот… коли и белую оставишь, не освободиться тебе до конца. Весь век ушедшая рядом стоять будет, а как состаришься, и вовсе на плечо руку положит. Такая уж участь наша, чародейская. Напроказила твоя прабабка, теперь вот расплачивайся.