Пыльца в крови

В конце дружелюбной песенки раздался отчетливый хруст, и Маська понял, что один арбуз исчез с водных просторов. Он подумал, что нужно кинуть следующий, но потом вспомнил, что мама всегда была против бросания мяча во время еды. И хотя арбуз не мяч, но тоже круглый и бросательный. Поэтому бегемот может разворчаться, как Лулу и даже больше, потому что он постоянно был недоволен, а Лулу только время от времени.

– И что? Это все, что ли? Орали тут так, что я чуть не оглох, а дали только два арбуза? Какая же это дружба?

– Кидай, Слона, больше!! – заорал Маська.

И в воду градом полетели полосатые мячи. Бегемот захрустел. Сначала в хрусте слышался призвук недовольства, потом он стал затихать, исчез и превратился в умиротворенное хрюканье.

Маська подскакивал на Слоне и нетерпеливо спрашивал:

– Вкусные арбузы? Вкусные? Мы теперь друзья? Друзья?

– Ты мне уши оторвешь, – грустно сообщил Слона. – Лучше я тебя опущу.

– Опускай.

Оказавшись на земле, Маська решительно подошел к самой воде и важно выставил ногу.

– Мы тебе спели дружественную песню и дали много арбузов. Теперь ты должен стать нашим другом.

– Ничего я никому не должен, – прервав хруст, сообщил бегемот.

– Нет, должен! – топнул ногой Маська. – Таковы правила этикетки.

– Чего-чего?

– Этикетки. Это значит воспитанности поведения.

Это сообщение погрузило бегемота в глубокие раздумья. Поэтому последний арбуз он жевал очень медленно, фыркал и с сомнением косился на Слону и Мэтью.

– Ладно, – сказал он наконец. – Буду вашим другом, если по правилам этикетки.

– Ура! И мы будем звать тебя Бегемота!

Покончив со всеми арбузами, бегемот медленно вышел из своей речки. От воды он выглядел гладким, полированным, как морской камешек, который всегда приятно держать в руках и гладить.

– Только далеко гулять я не стану и играть в скучные игры – тоже.

– Мы в скучные и не играем.

– А где вы садите брюкву?

Маська только открыл рот, чтобы разъяснить про сельскохозяйственные угодья и виды на урожай на вспаханном огороде, как его перебила взявшаяся невесть откуда крикливая галка:

– Где!!! Где!!! Все думают, где, но никто не может найти!!

– Брюкву найти? – спросил Слона.

– Не брюкву, а Врана, – пояснила галка. – Он не пришел на урок и пропал!

– Кто пропал?

– Вран. Бедный Вран, не пришел и пропал. Никого не научил рисовать!

– Подумаешь, пропал, – фыркнул бегемот. – Знаю я его. Возомнил себя художником, а потом испугался и сбежал.

– Все пришли на урок. И даже коза, и петух прилетел. Принесли краски и раскраски, а он пропал. Не пришел, совсем не пришел.

Галка выглядела очень расстроенной. Взъерошила перья и перелетала с куста на куст. Под конец плюхнулась ногами прямо в глину, вымытую краем протоки.

– Подумаешь, не пришел, – сказал Маська. – Я бы тоже не пришел, если бы у меня планы поменялись или рисовать расхотелось. Сами бы и рисовали. Без Врана.

– Вран всех учит. Он своим языком такие… такие картины накрашивает. Цветные и блестящие, но очень тяжелые, очень – не унести.

– На картины смотрят, а не носят, – проворчал бегемот.

– Может, он заболел. Вы домой к нему ходили? – спросил Слона.

– Ходили. Везде ходили. Все ходили. Но нет его. Лелик сказал, что пропал Вран, совсем пропал. В ужасное место попал и пропал.

– Ужасное место?

– Да. Ужасное, ужасное.

Маська задумался, и чтобы легче было думать, выпятил вперед нижнюю губу. Что за такое ужасное место? Про Врана ему рассказывал знакомый кабан. Вран был большой ящерицей и рисовал картины длинным раздвоенным языком. Маська тоже попробовал рисовать языком. Но больше получилось носом, а потом болел живот. Лулу тогда сказала, что такие краски совсем не походят для поедания. Он и не собирался их есть. Еще мама сказала, что от души разукрасит ему попу, как только пройдет живот. Маська решил, что попу надо спасать и сделал собственного клона, точь-в-точь, не отличишь. Положил его в кровать, а сам спрятался в стенном резном шкафу. Но маман почему-то свои коварные планы забыла, умиротворилась и кормила клона хрустящими марсианскими вафлями с брусничным конфитюром, а еще гладила по глупой голове. А Маська смотрел на это через щель в шкафу и слушал, как бурчит живот. Странно, что Лулу это не слышала.

Шкаф тогда тоже казался ужасным местом. Но и выйти из него было небезопасно.

– Лелик видел это ужасное место? – деловито спросил Маська.

– Лелик сказал, что видел, но не помнит туда дорогу. Но оно очень ужжжасное. Все ходили и ходили, и искали, но его нет. И Врана нет.

– Прячется он под каким-нибудь раскаленным булыжником, – пробасил недоверчивый бегемот. – Не отличишь, где камень, а где его хвост.

– Нет его под булыжником. Не прячется он.

Галка, с которой Маська был не знаком раньше, от возмущения взлетела на голову бегемоту и постучала по ней клювом. Тот слегка мотнул мордой и сожмурился.

Маська подумал, что нужно попросить галку и по его голове постучать, наверное, это приятно. Но потом. Сейчас он должен организовать экспедицию. Иначе Врана не найдут.