Читаем Раб лампы полностью

— Уйдите. Это врачебная тайна, — сказал из-за фельд-шерского стола маленький болгарин, и — о, чудо французской Фемиды! — надзиратели послушно ретировались.

— Мсье, — начал Кристиан Давид. — Назовите мне такой счёт в любом банке мира, куда завтра же перечислят триста тысяч франков на ваше имя, — кстати, как вас там?

— Дино Динев, мсье.

— Принято. Напишите мне какой-нибудь диагноз, чтобы меня хотя бы выводили гулять.

— Я узнал вас, мсье Ле Бо, — ответил Дино. — Я напишу вам пиелонефрит — воспаление почек. Проверить это местными средствами нельзя, а выпускать на прогулку будут. Но денег с вас я не возьму. Просто приветствуйте меня на прогулках.

— Вы умный человек, мсье Динев, — сказал, секунду поразмыслив, Красавчик Серж.

Так и получилось. Кристиан Давид исправно выполнял условия сделки.

— Салю, Дино! — ревел он с верхнего прогулочного трапа, куда его отныне регулярно выводил конвой.

Через три месяца он отправился дальше по этапу. А через пару лет за отсутствием доказательств вины выпустили и Дино.

Но все два года он жил на острове королём. За обедом и ужином ему доставались лучшие куски, а об издёвках не было и речи.

— Мы не знаем, кто этот болгарин, — говорили урки, — но его приветствовал сам Ле Бо Серж.

И опять плёнка проматывается. До того момента, когда в «Останкино», как и по всей России, буря перемешала вывески — совсем по-андерсеновски. В нашей книге мы ещё вспомним этот сюжет.

91-й год. В кабинет главного редактора кинопрограмм тогда ещё ЦТ вселился новый человек. Он в жизни не имел отношения к кино иначе как зритель и как бывший секретарь парткома «Останкино».

Но одно дело вырабатывать нарекания, другое — телепродукт. Надо же чем-то забивать эфир. Точнее, мозги, взбудораженные начавшимся расслоением общества, неизбежного с наступлением капитализма, как учили Маркс и Ленин. Как указывал тот же источник, из всех искусств для нас важнейшим является кино.

А где его взять?

Старое не пойдёт, там на каждом километре плёнки коммунист на коммунисте коммунистом погоняет.

Новым сыт не будешь. Если бы не румяные гардемарины, удавиться с тоски от одних названий фильмов 91-го — «Волкодав», «Дура», «Изыди!» …Впору вслед за рязановскими бомжами улететь на небеса обетованные, — тоже 91-й, — да Господь паровоза не дал.

Самое разумное — купить что-нибудь голливудское вроде мелбруксовского «Жизнь — дерьмо», так Господь не дал и денег.

Опять, значит, каменный Штирлиц и пьяный Лукашин.

Вот в таких или подобных грустных размышлениях пребывал останкинский киноначальник, когда в дверь его кабинета постучалось счастье.

— Здравствуйте! Я Дино Динев. — сказало оно. — У меня к вам предложение.

Подмышкой у гостя оказались две с половиной сотни серий нового для «Останкино» жанра — мыльной оперы. Сериалы-то мы знали и раньше. Но «Сага о Форсайтах» и «Рабыня Изаура» — это всё-таки сначала книги.

Здесь же литературой не пахло.

Как следовало из просмотренной тут же первой кассеты, создатель продукта, а это был некто Пимштейн, на съёмках экономил каждое песо, как до революции его родители в Одессе каждую копейку. Львиная доля постановочных расходов, видимо, ушла на сооружение лестницы посреди дома зажиточного мексиканского архитектора.

Вокруг неё всё и крутилось.

Сначала у её подножья стояла брошенка, а сверху спускался сам архитектор. Потом сверху спускалась брошенка, а внизу лестницы её поджидал сын архитектора по имени Луис Альберто. Потом наступал черёд сына архитектора, внизу для разговора его поджидал папаша.

И так все двести сорок восемь серий — действия нет, только разговоры у лестницы в стилистике «Луис Альберто, закрой форточку, молю!». Правда, в одном из таких разговоров выясняется, что на голову брошенке в конце концов сваливается наследство, и теперь они с Луисом Альберто, а для целевой аудитории это одно слово, могут у лестницы говорить о женитьбе.

Но до этого момента избалованный Тарковским русский зритель может и не дотянуть.

— Они же меня сожрут, — так или примерно так сказал гостю новый Главредкино.

— Не сожрут. Поставьте это утром. Видеть будут одни старушки, а у них нет зубов, жрать им нечем. Зато отчитаетесь о работе, — так или примерно так ответил гость.

— Надо же платить?

— За что?

— Да вот хоть бы за озвучку.

— Не надо. Я уже всё озвучил русскими голосами у себя на студии в Софии, Болгария.

— За эфир?

— Не надо. Я просто подарю «Останкино» восемь серий. Понравится — купите остальные.

Так и получилось, что в ноябре 1991 года на наши бедные головы обрушился сериал «Богатые тоже плачут», а вслед за ним, как из бочки, полилось всё остальное. Льётся и по сей день.

Перейти на страницу:

Все книги серии Лучшие медиа-книги

Хождение по звукам
Хождение по звукам

Книга «Хождение по звукам» – это печатная версия одноименной радиопрограммы, уже более пяти лет еженедельно выходящей на радиостанции «Серебряный дождь». В программе – и в книге – её автор, журналист и критик Лев Ганкин популярно рассказывает о популярной музыке (включая в это множество фактически все неакадемические и неджазовые записи), причём героями выпусков становятся как суперзвёзды, так и несправедливо недооцененные артисты: последним предоставляется редкое эфирное время, а для первых по традиции ищется свежий, нешаблонный ракурс обзора. Локальная цель – познакомить слушателей и читателей с максимальным количеством ярких и талантливых песен и альбомов; сверхидея – понять, как именно развивалась поп-музыка в последние полвека с лишним и почему. Поэтому «Хождение по звукам» – не просто бодрая пробежка по любимым хитам, но попытка за каждым из них увидеть конкретную человеческую судьбу, а также вписать их в социальный и культурный контекст эпохи.

Лев Александрович Ганкин , Лев Ганкин

Музыка / Учебная и научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии