Раб Петров

В последние дни сестру начала терзать лихорадка: её бросало то в жар, то в холод, она стучала зубами и с головой зарывалась в одеяло. Ни огонь в камине, не горячее молоко, ни меховая полость – ничего не помогало. Тогда Андрюс брал её страшно исхудавшую ледяную руку, закрывал глаза и старался сосредоточиться как можно сильнее… Зеленовато-изумрудные искорки стекали с его пальцев и неспешным ручейком бежали по бледной ладони Ядвиги. Дыхание её становилось ровнее, она переставала дрожать, даже упорный надсадный кашель постепенно унимался.

Андрюса охватывала безумная надежда: не сможет ли он своим колдовством вылечить сестру или хотя бы продлить её дни? Ему казалось, она стала меньше харкать кровью, и даже болезненный блеск её воспалённых глаз вроде был не таким пугающим. Однако проклятая хворь всё равно одерживала верх: Андрюс не мог ещё заставить изумруд работать на него непрестанно: стоило ему оставить Ядвигу хоть на пару часов, как ей тут же становилось хуже… Он почти не спал, ел на ходу; на верфи мастер грозился прогнать за то, что Андрюс каждый раз опаздывал. А не ходить на работу было нельзя – кто будет кормить родителей?

Андрюс исхудал, измучился, отвоёвывая у смерти ещё немного, совсем немного часов жизни любимой сестры… Ночами он держал её руку, а ведь приходилось следить, чтобы волшебство изумруда струилось нужным ему тоненьким ручейком. Он боялся, что, если перестанет контролировать его силу – магия перстня просто убьёт Ядвигу на месте.

И однажды он заметил, что злая болезнь побеждает: он уже не мог согреть сестру, не мог утихомирить мучительный кашель… Андрюс сгоряча приказал камню дать больше зелёных искр – Ядвига тихо вскрикнула и отдёрнула руку. На её ладони алел ожог.

– Прости, прости, Бога ради, – повторял Андрюс, покрывая поцелуями её прозрачную кисть. – Прости, сестрёнка, я забылся. Больше не буду.

Но Ядвига лишь улыбалась, глядя куда-то поверх его головы.

– Что ты там видишь? – спросил Андрюс. – Открыть окно?

Однако сестра вздрогнула и покачала головой.

– Там туман, холодно, морось… Люди измучены и ждут избавления, солнца не видят… Души загубленные преследуют… Его.

Бредит, с отчаянием сообразил Андрюс. Он отворил окно – в комнату, пропитанную тяжелым запахом болезни, ворвались сладкие ароматы черёмухи и сирени.

– Нет, нету никакого тумана, погода хороша. Завтра, как тебе лучше станет, выйдем с тобой во двор, посидим на солнышке, я тебе цветов нарву, – пробормотал он.

Ядвига взглянула на него прояснившимся взором.

– Ты прости меня, братец.

* * *

Андрюс бежал вдоль берега – ночь была тихой и ясной, река чуть слышно шелестела и вздыхала, отражая тёмными водами мерцание луны.

Он больше не мог помочь сестре, не был способен даже избавить её от страданий, лихорадки и бреда… Но если пане Гинтаре отзовётся на его отчаянную мольбу? Ведь она два раза его самого от смерти отводила!

Но он понятия не имел, как её найти, как позвать – Гинтаре всегда появлялась сама. Тихона Андрюс оставил дома рядом с Ядвигой, запретив покидать её хоть на минуту… Отчего-то ему казалось страшным, что сестра окажется наедине с беспомощными, отупевшими от нового горя родителями.

На другом берегу реки могучим частоколом выстроился лес. Стало быть, туда ему и надо: Гинтаре, диво лесное, к городу близко, наверное, не подходит. Он беспомощно обернулся, припоминая, далеко ли до моста, однако ночью, при свете луны всё казалось не таким, как днём… Андрюс подумал немного и начал снимать башмаки и кафтан. Оставшись в рубашке и кюлотах, он вошёл в воду, слегка вздрогнув, когда обжигающе-холодные струи коснулись его кожи. Он сделал глубокий вдох и поплыл по направлению к лесу; течение почти не ощущалось, а от быстрых движений он скоро согрелся. Андрюс сперва боялся потерять изумруд – он знал, что вода снимает кольца – однако не тут-то было: перстень держался крепко, точно влитой.

Выбравшись на берег, он отряхнул влажные волосы и побежал вперёд, к лесу… Луну начали заволакивать облака, стало гораздо темнее, да и Андрюс не представлял, куда, собственно, идти? Искать болото или лесное озеро? Да разве ж найдёшь в темноте, а времени у него осталось совсем мало!

Он пошёл дальше, наугад… Андрюс уже жалел, что оставил Ядвигу; ему представлялось, что вот именно сейчас ей становится хуже, а ведь он мог хоть чуть-чуть облегчить её страдания! И ещё – с чего он вообще решил, что пане Гинтаре станет спасать его сестру? Какое ей дело до Ядвиги? Гинтаре помогала Андрюсу потому, что считала его способным к магии – но ведь она не добрая волшебница или знахарка, которая исцеляет обычных людей…