Раб Петров

Нынче ждали прибытия государя из Москвы. В его отсутствие Андрей мог спокойно заниматься работой, что была только в радость: он работал на строительстве новой Адмиралтейской верфи на левом берегу Невы. Скоро она будет закончена, и тогда подготовка парусного и галерного флота закипит с новою силой! Андрею был настолько по душе этот труд, тяжёлый, изматывающий, что не тянуло даже упражняться с изумрудом; впрочем, здесь для него находилось дело, когда государь изволил прибывать в Питербурх.

Как оказалось, таинственные существа, что сводили императора с ума, были напрямую связаны с новой столицей. Город прямо-таки притягивал их. Люди-призраки затёсывались в толпы солдат, рабочих, всевозможного предприимчивого люда, что в те дни наводнял растущую столицу… Их было гораздо больше, чем Андрюс мог себе представить, и они ненавидели город и его основателя.

Вопросов у них с Петром Алексеевичем пока было гораздо больше, чем ответов. Если верить словам Гинтаре, это были призраки людей, загубленных государем, погибших насильственной смертью, озлобленные и неприкаянные. И ещё Андрей заметил: как бы при его появлении они не отступали, не скрывались кто куда – количество их только возрастало. И когда царь находился в городе, приходилось всё время быть начеку.

Государь рассказывал, что как только он уезжал в Москву, Архангельск, другие дальние места – вздыхал свободнее, там всякая нечисть ему не казалась. С одной стороны, это представлялось странным: если кто недобрый задумал извести царя, так не всё ли равно, где это сделать? Выходило, что нет, не всё равно. Враг государя одинаково ненавидел и его самого, и новую столицу, что не прекращала расти, подниматься, становилась лучше с каждым днём. И тот, кто осмелился ворожить против царя, рассчитывал погубить город. Опустошить его, точно эпидемией, призраками и нечистью, несущими с собой гибель всего живого.

* * *

Пётр Алексеевич старался держаться изо всех сил – один Бог знал, чего ему стоило столько времени не выдавать себя! Поэтому с появлением Андрея он немного успокоился, временами даже казался повеселевшим. Ночевал Андрей в царском домике, называемым «Первоначальным дворцом»: небольшом, деревянном, правда, выкрашенном под кирпич. Его уже не удивляли нетребовательность государя в быту и склонность к аскетизму…

Вот Меншиков – тот строил себе дом побольше; приглашал поработать столяром, сделать необходимые на новом месте вещи красивыми, такими, чтоб глаз не оторвать! «Я, Андрей Иванович, до сих пор твои галеонные фигуры помню. Вот где красота! Если бы ты мне такие скульптуры понаделал…»

Пришлось согласиться, благо деньгами генерал губернатор обещал не обидеть. Да и странно было бы отказываться: для всех непосвящённых Андрей был одним из лучших столяров, плотников да резчиков по дереву, и рекомендация инженера Корчмина пришлось тут как нельзя кстати. А если Меншиков и подозревал, что дело не только в умении да рекомендациях, – его подозрения как раз и стоило бы усыпить как можно скорее.

* * *

Александр Данилович наказал Андрею сотворить ему статую бога морского с трезубцем – так, чтобы великолепен и грозен был. «Вот, если хорошо постараешься, потом сего Нептуна его величеству вместе преподнесём», – поделился Меншиков, разглядывая начатую работу, – «А то что ж это, у царского дома одна мортира – украшение?! Так – не хорошо!»

Андрей, как и всегда, с удовольствием давал волю воображению. Как бы не любил он плотницкое дело, а всё же очень хотелось ему создавать разные образы, вдыхать в деревянные изображения энергию и жизнь! Бог морской получился высоким, величественным. Сам того не замечая, он придал ему сходство с государем Петром Алексеевичем, только что тот бороды такой длинной не носил…

Под вечер Андрей, увлечённый своим делом, задержался у Меншикова. И только поняв, что уже поздно, да и есть сильно хотелось, начал складывать инструмент. Работа шла в одном из пустующих покуда залов, чтобы будущего бога не мочило дождём и снегом почём зря, пока не выкрашен.

В соседней горнице, видно, обеденной, позвякивала посуда: прислуга, наверное, накрывала на стол. Андрей заторопился, собираясь. Или специально помедлить, чтобы Александр Данилыч пригласил к столу? Меншиков последнее время – сама приветливость, если сейчас вернётся к себе, точно голодным не отпустит. А то дома хоть шаром покати, придётся идти в «Аустерию», а ужинать среди большого количества народу ему до сих пор не нравилось.

Он ещё подумал немного и всё-таки решил идти. Меншиков хоть и привечал, разговаривал дружески, на откровенность не напрашивался, а всё-таки Андрей нутром чуял, что это всё не просто так. Должно быть, хотел генерал-губернатор приручить его получше, раз уж государь к нему благоволит. Андрей замер на минуту, задумался… Меншиков! Не мог ли он самолично стоять за колдовством, призванном царя извести? Властен уж очень, славу, почёт обожает… А государь один-единственный, кто его окоротить может, что и делает частенько…