Работа для привидения (бывшее «Долгое эхо»)

Мелочь, конечно, но не в их положении мелочами пренебрегать.

* * *

В случае острой необходимости Ивиэр умел выглядеть очень милым и абсолютно невинным ребенком. Допустим, когда разбивал очередную мамину любимую вазу. Или когда кухарка ловила его в кладовой в обнимку с кувшином смородинового варенья, оставленного к празднику, для пирога. Или когда упрашивал взрослых взять его в город на ярмарку с горячими заверениями, что будет вести себя тихо и примерно. Но никогда до сего дня не пользовался этим талантом настолько усердно.

И никогда у него еще не было настолько благодарных зрительниц: на маму и кухарку очарование внезапно присмиревшего наследника вообще действовало слабо. К счастью, жрицы Ивиэра совсем не знали.

Уморительно серьезный малыш, едва видимый за охапкой белоснежных жертвенных мальв, привлек всеобщее женское внимание без дополнительных ухищрений. Младшие служительницы охотно помогли ему уложить цветы на слишком высокий жертвенник, угостили припасенными к обеду сладостями, расспросили, о чем такой юный посетитель хочет попросить добрую Вамаану, умилились еще раз и за ручку отвели к старшей жрице, которой Вэр и передал деньги вместе с просьбой вернуть замечательных тетенек-жриц в баронство вообще и в Гайтасу в частности. А то как утвердит его король бароном, а церемонию Полного Принятия в род провести и некому. Да и подданные без покровительства Жизни столько лет живут. Непорядок. Ни священных рощ, ни приютов, ни больниц нет, а людям надо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В отличие от старшей дежурной служительницы, верховная жрица под обаяние Ивиэра не попала, поэтому улыбалась рассказу подруги сдержано. Но все же благосклонно.

— А кто там второй претендент на баронство?

Чайный столик в увитой розами беседке, уставленный опустевшими тарелками, навевал лень и праздность. Верховная эти качества не одобряла, но немного расслабиться за приятной беседой в середине рабочего дня себе позволяла.

— Эйомин, — суховато отозвалась заместительница, ковыряя ложечкой остатки десерта. Помимо прочих обязанностей, на ней так же лежал надзор за провинциальными святилищами, работа ответственная, нудная и неблагодарная, зато позволяющая быть в курсе огромного количества личных дел провинциального люда всех сословий. — Не нравится он мне. Вроде бы, если по отчетам судить, и ничего такого, а народ в маркизате запуганный. Как папенька его помер, так основная статья дохода святилищ сразу перескочила с «урожайных» жертв на «защитные». С чего бы, а? Да и жриц он недолюбливает, мне уже три раза девочки жаловались. В частной беседе, правда, зато очень эмоционально. Вряд ли он, если выиграет спор с наследством, тут же побежит восстанавливать святилища в Гайтасе. Даже ради бесплатного лечения нуждающихся.

Верховная отхлебнула подостывший чай и насмешливо изогнула бровь.

— Что, хуже Карди?

— Этот Карди еще маленький. И у него есть шанс вырасти приличным человеком и хорошим правителем. А маркиз уже вряд ли поменяется.

Странные слухи, идущие в последнее время из злополучного баронства, дама решила оставить при себе. Мало ли о чем люди болтают? Зато, судя по попадающим к ней отчетам осведомителей, благосостояние жителей начало понемногу расти. Вон, даже на ремонт дорог деньги нашлись, значит не все так плохо.

— Логично. — Верховная отставила опустевшую чашку и встала, придерживая ноющую к дождю поясницу. Выпрямиться получилось только в два этапа. — Вот что, скомандуй Аирте, пускай к Эйомину заглянет, пока я с документами вожусь, о жизни поговорит. А я послушаю, что он скажет.

* * *

Неудачно начавшийся день продолжился не то, чтобы плохо… Нормально он, в общем-то продолжился, но Эйомин никак не мог вернуть себе ровное расположение духа. Причем он даже не мог сказать, что раздражает его больше — любопытные взгляды в спину или идиотские вопросы о ночном происшествии «в лоб».

А потом в Совет заявился граф Везеф со свежей историей о разгроме маркизова отряда в Карди, чем Эйомина изрядно огорчил — по его подсчетам новость должна была добраться до Юориса не раньше, чем через три дня. Причем если нападение фэйри почтенный дворянин посчитал досужими выдумками и упомянул вскользь, в качестве курьеза, то неудачное стояние у городских ворот и последующее пленение отряда расписал с такими подробностями, каких и сам Эйомин не знал. Байка удачно легла на утренние новости и обрела успех, а ее главному герою оставалось только скрипеть зубами и вежливо улыбаться.

Объективно, ничего плохого в этой болтовне не было, но и ничего приятного тоже. Поэтому, когда начались подначки насчет того, что взрослый опытный командир продул малолетке, Эйомин сослался на дела и удрал домой.

Но, как выяснилось, и тут не было покоя. Задремавшая в кресле в ожидании хозяина дома жрица Вамааны встрепенулась от звуков знакомого голоса и с ходу атаковала маркиза, выставив перед собой стопку бумаг, как таран.