«Работа мечты». За кулисами индустрии моды

На экранах мы видим сотни напыщенных людей — они ожидают у входа в зал и наслаждаются предложенным им аперитивом. За кулисами внезапно нарастает волнение, напряженная атмосфера сгущается, показ вот-вот начнется. Технические работники общаются друг с другом по рации, а Хайке дает нам указания в мегафон. Ей помогает еще более авторитарная молодая англичанка с андрогинной внешностью. Она знакомит меня с Джо, которой, как и другим моделям, уже сделали прическу и макияж. Мы занимаем места рядом с нашей стойкой. Джо ставит на пол рюкзак — в нем я вижу плюшевую игрушку Hello Kitty. Джо выглядит измученной. Она раздевается, явно смущенная необходимостью демонстрировать свое тело перед такой толпой народу. Джо всеми силами старается скрыть свою наготу, и все же я успеваю заметить, что на соски у нее наклеены лейкопластыри телесного цвета, как будто она хочет сохранить хотя бы несколько сантиметров приватности.

Модели выстраиваются в очередь в соответствии с порядком выхода перед черным занавесом, отделяющим бэкстейдж от коридора, ведущего к подиуму. Сотрудник ивент-агентства ожидает, когда ему подадут знак к выходу. Ощущаются напряжение и эмоциональный накал. На экране рядом с нами появляется изображение переполненного зала. Мы слышим доносящуюся со сцены музыку, а в первых рядах, за спинами десятков замерших в ожидании фотографов, узнаем нескольких знаменитостей из мира шоу-бизнеса. Сигнал — и вот выходят модели. Мы занимаем места, чтобы переодевать их.

Все заканчивается очень быстро, когда мне кажется, что все только началось. Франк триумфально входит на бэкстейдж, рядом тележка с ведерками, полными бутылок шампанского. В общей эйфории, под аплодисменты и крики восторга он откупоривает первую бутылку. Десятки камер запечатлевают, как он чокается с моделями. Вот она, мечта. Присутствующие знаменитости поздравляют его и фотографируются с ним, как бы подтверждая, что они принадлежат к одному миру. Пилар, которая начала пить после обеда, уже заметно набралась. Стажеры держатся особняком и тоже выпивают по бокалу шампанского. Я же общаюсь с фотографом и журналисткой, которые задают мне вопросы о моих исследованиях и протягивают визитные карточки, чтобы мы могли позже встретиться и пообщаться. Постепенно ажиотаж угасает, энтузиазм спадает, снова зажигается свет, зал пустеет, музыка стихает. Остается пара бутылок шампанского, несколько фотографов и журналистов, еще какие-то люди… Прошло всего минут двадцать по окончании шоу, как Пилар обращается к стажерам, хлопая в ладоши и крича: «Девочки! Раз-два, раз-два! Надо упаковать все вещи и занести в грузовик, он на парковке, давайте, вперед!» Ее требование и то, как оно сформулировано, приводит многих в замешательство, но после секундного удивления разговоры возобновляются. Я оглядываюсь в поисках стажеров и вижу на их лицах след разочарования и раздражения. Для них мечта закончилась.

Через полчаса я выхожу из зала. Пилар, Франк и его друг сидят на террасе, прилегающей к заведению, и пьют вино с бельгийскими музыкальными знаменитостями, пока стажеры заканчивают загружать грузовик в нескольких метрах от них. Я подхожу к девушкам и вижу, что Зое плачет. «Это из‑за Пилар», — говорит мне Сара, ничего больше не добавляя. Сейчас 11 часов вечера, они устали и расстроены, потому что Пилар приказала им отправляться в шоурум, чтобы разгрузить грузовик и разобрать все его содержимое — шоурум должен быть готов к началу следующего рабочего дня.

Возмущенная не меньше их, я говорю, что считаю эту просьбу совершенно неуместной, и, чувствуя себя все более неловко, приношу свои извинения за то, что не сопровождаю их — это не потому что я с ними не солидарна, а потому что всему есть свои пределы. Как только я произношу эти слова, то понимаю, как глупо поступила, и, смутившись, не знаю, что сказать дальше. Затем Манон говорит мне с оттенком обиды: «Тебе легко, а у нас-то стажировка, нам нужно получить хорошие отзывы», а затем спрашивает, считаю ли я, что погрузка вещей в грузовик — это «унизительное» занятие. Я отвечаю, что никакая деятельность сама по себе не унизительна, и дело не в этом, но в очередной раз чувствую себя неловко, и в эмоциональном смысле, и в политическом[117], потому что Манон совершенно права: я могу позволить себе так говорить, потому что мне не нужен положительный отзыв, в отличие от них, которых оценивают постоянно. Девушки уезжают на грузовике.