Работа собой. Записки психотерапевта

— Хорошо. Тогда посчитайте, сколько бы стоили хирург, ортопед и реабилитация.

— Почему-то меня это успокаивает. Да, большая экономия вышла.

— Хотя, если бы вы умерли, то похоронить можно дешево. Я бы сидела сегодня, вы бы не пришли в 11–20. Я написала бы вам смс: «Ира, где вы?». А кто-то из родных ответил бы мне: «Ира умерла». Хотя, вряд ли. Мне кажется, я не вхожу в число людей, которых ставят в известность.

— Почему-то я радуюсь теперь. Что жива.

* * *

Сегодня на одной из сессий возникло несколько чеканных формулировок. Например: «Если разговор пролегает в темах, в которых я считаю себя профи, я вообще собеседника не слушаю. Чтобы он, не дай б., меня в этом не разубедил».

Или:

«Ну, я же хочу потом быть психотерапевтом. Как же я буду терапевтом, если я такой невнимательный? Хотя, я зато самый умный. — Для терапевта главное качество — не внимательность, а честность перед собой. — Еще хуже. — Нет, почему же. Ты только что признал, что считаешь себя самым умным. А это большая честность!».

* * *

— Разочаровываюсь. Сначала все прекрасно, а потом я теряю к людям уважение. Кажется, что новая девушка такая прекрасная, а потом смотрю — и вижу, что это полная х*йня-я-я…

— Мир фантазий, конечно, приятен. Не предлагаю его редуцировать. Но стоит, видимо, как-то проверять, где фантазия, а где реальность. Выходить наружу, вытаскивать фантазийный фрагмент, сличать. Потом можно уходить на время обратно. Так ты научишься говорить знакомым что-то вроде «слушай, у меня есть про тебя такая фантазия… что ты такая прекрасная во всех отношениях».

— А зачем?

— Ну, затем, что у тебя тот и этот миры никак не связаны. Ты выстраиваешь нечто внутри, полагая по умолчанию, что оно как-то соответствует тому, что снаружи. А потом — разочарование и упомянутая тобой выше потеря уважения.

— Такая метафора. Ты строишь волшебный город и затем пытаешься в него проникнуть, чтобы жить. Бьешься, бьешься, а потом выясняется, что это на самом деле не волшебный город, а витражи на станции Новослободская. И в этот момент ты говоришь: «Какая х*йня-я-я…».

* * *

— Вообще-то я самый умный.

— Возможно. Но ты, как математик, должен согласиться со мной, что это недоказуемо.

— Это аксиома.

* * *

— … Когда меня хвалили, я поймала себя на таком остром чувстве. Смятении. Я поняла, что всю жизнь считала, что я одна не как все люди, плохая, а теперь выходит, надо все пересмотреть. Я тоже иногда хорошая.

— В смятении?

— Да, как будто двигаются плиты, все зашаталось. Это что же? Я не самая плохая? Я должна быстро что-то с этим сделать!

— Почему быстро?

— Потому, что это же ВСЕ меняет.

— Но ты не обязана ничего делать быстро. У нас, у хороших, разрешается подумать, если случилась приятная неожиданность.

— Как это?

— Ну, вот ты копала картошку и нашла в огороде клад.

— Да! Надо срочно…

— Не надо. Можно не торопясь присыпать его землей и листьями. И пойти домой погуглить. Ну или пока просто попить чай и порадоваться. Потом надумаешь, порадуешься — погуглишь:)

— Раньше я всегда должна была что-то делать быстро.

— Правильно. Ты думала, что ты плохая. Плохие люди делают плохие вещи. И их надо делать быстро — пока не наказали. А тебе это уже необязательно.

* * *

Одна чудесная клиентка сидит на диване у меня и ждет, пока я внесу ее в календарь на следующую неделю.

— Сколько же сумасшедших … — Бормочу я.

— Это ты про нас?

— Нет, — говорю, — это я случайно Фейсбук открыла.

— Ты прямо, как мой стоматолог. Он приехал из Питера, я ему: ну как Питер? Он: сколько же там беззубых людей!

* * *

— Мне никто не нравится. Это грустно и немного страшно.

— Грустно понятно. А страшно?

— Я боюсь, когда мне будет 50 лет, я буду сидеть одна с кошкой у окна и мне будет не с кем целоваться.

— А вам кто-то нравится?

— Нет.

— Конечно, вам не с кем целоваться, если вам никто не нравится. Не очень приятно целоваться с кем попало.

— Да (смеется). Но как все же быть в 50 лет.

— А вы смотрите вокруг? Что думаете?

— Я думаю, что в 50 лет мне будет не с кем целоваться и мне страшно от этого. Мне и сейчас не с кем целоваться, но это скорее грустно. Сейчас я как-то смиряюсь.

— Я думаю, чтобы было с кем целоваться, надо, чтобы кто-то нравился, и вы ему. И я думаю, когда вы думаете о том, нравится ли вам кто-то, вы выглядите гораздо привлекательнее, чем думая о том, что вам 50 лет, и вам не с кем целоваться. Что снижает вероятность кого-то заметить сейчас.

* * *

— Сколько же чувств вызывает этот игровой автомат «Кран». Сколько разрушенных надежд.

— Тридцать лет назад у меня в районе такой стоял в кинотеатре, и в нем годами лежала бутылка пятизвездочного коньяка.

— Ничего себе!

— Его никто не может вытащить: тяжелая скользкая бутылка, сразу падала обратно.

— Еще обидно, когда в автомате с едой бутылка или бутерброд застревает. А тебе уже надо бежать!

— Мне кажется, у нас с вами такая терапия: только подцепишь что-то…

— … оно либо выскользнет, либо застрянет. Кстати, мне уже пора.

* * *

— Скажите, зачем вообще эти обидные оценки? Зачем собирать о себе чьи-то мнения?

— Чтобы знать, где я. Чтобы знать, куда идти.