Рабство по контракту

Была только лишь женщина, о которой он думал с нежностью и восхищением, прекрасная и недоступная, как вершина Эвереста. Марьяна, эх, Марьяна Шатова, старший менеджер по персоналу, офисная снежная королева… Павел упорно искал ее взглядом. И если встречал в столовой или в вестибюле, то целый день чувствовал странную, сладкую дрожь во всем теле. Подойти к ней, завести разговор он никогда не решился бы, а потому наблюдал издали, как она идет по коридору, такая легкая, светлая, устремленная вперед, волосы взлетают над плечами, как она улыбается или хмурится… Смотреть на нее он, наверное, мог бы часами, жаль только, что по работе они почти не пересекались. Не караулить же у входа каждый день! Павел решался на это изредка — подъезжал заранее и ждал, пока она пройдет. Чаще нельзя, иначе у парней из службы безопасности могут возникнуть вопросы. Им ведь не объяснишь…

Павел и сам не мог понять причины своего поведения — в конце концов, оба они взрослые люди, и в высшей степени глупо пускать слюни, как влюбленный подросток, наблюдая за объектом своего обожания! — но и поделать с собой тоже ничего не мог.

Оставалось искать утешения в работе. В самом скором времени предстоял очередной процесс, который много значил для компании, и Павел старался изо всех сил.

В сферу интересов компании попал машиностроительный завод, расположенный недалеко от центра Москвы. Сейчас все предприятия стараются выводить за черту города, а это просто реликт какой-то… Что уж там выпускали — для Павла так и осталось загадкой, но, впрочем, это и неважно. В такие детали он не вникал.

Сначала директору сделали интересное предложение. Но он против всех ожиданий встал на дыбы. «Интересы акционеров, рабочие места, социальная политика, ответственность бизнеса перед обществом…» Денег, наверное, мало ему показалось.

Пришлось идти другим путем, в полном соответствии с заветами вождя мирового пролетариата. Против строптивого руководителя было возбуждено сразу несколько уголовных дел (прокурорские «оборотни» работают на совесть!), потом дела эти таинственным образом прекратили «за отсутствием состава преступления. Директор оказался мужиком понятливым — добровольно ушел со своей должности и отбыл со всем семейством куда-то за границу на постоянное место жительства. Новому руководству достались здание, пустой склад, толпа озлобленных рабочих, которым уже несколько месяцев не выдавали зарплату, и долги.

Дальнейшее, как говорится, дело техники — судебный иск, банкротство (заплатить они все равно не смогут!), потом — визит крепких ребят из ЧОПа и «свой» арбитражный управляющий, который сумеет распорядиться имуществом наилучшим образом… Надо полагать, что родная компания разбогатеет еще на несколько миллионов долларов.

Павел и сам прекрасно понимал: все это — обыкновенный рейдерский захват, один из способов узаконенного грабежа, но с другой стороны… Лучше было об этом не думать, и просто делать свою работу. Есть векселя, оформленные по всем правилам, подтверждающие, что один хозяйствующий субъект должен другому крупную сумму денег. Значит, надо добиваться удовлетворения своих законных требований цивилизованным способом, в судебном порядке, и отстаивать интересы работодателя наилучшим образом. Зарплату ему платят именно за это, а не за досужие размышления на тему «что такое хорошо и что такое плохо».

А уж как возникли эти векселя, как появились задолженности и куда подевались деньги — не его ума дело. В конце концов, бизнес есть бизнес! К тому же Александр Анатольевич прозрачно намекнул, что выигрыш этого дела может ознаменовать собой существенное продвижение в карьере.

— Сам Главный вами интересовался! — говорил он со значительным выражением лица, указывая пальцем куда-то на потолок. — Лично! Я, конечно, со своей стороны, сделаю, что могу, но все зависит от вас…

Павел кивал и, потупив глаза, бормотал что-то вроде: да, разумеется, очень польщен доверием… Не извольте, мол, беспокоиться, все будет в лучшем виде.

Одно только воспоминание о короткой беседе с Главным (если это можно назвать беседой!) вовсе не вызывало у него приятных эмоций.

Чем именно был так страшен этот вроде бы самый обыкновенный, даже невыразительный человек, он и сам не знал. Ему лично он не сказал и не сделал ничего плохого, напротив — настоял, чтобы приняли на работу без испытательного срока, но о том, чтобы увидеться с ним снова, думать почему-то не хотелось.

Когда «судный день» наступил, Павел волновался с самого утра. На работу он пришел, как всегда, в девять, потолкался там без всякого толка до половины двенадцатого и постучал в кабинет начальника.

— Александр Анатольевич, я в суд!

— Не рановато ли?

— Да нет… Пообедаю заодно где-нибудь в городе!

— Ну, как говорится, ни пуха ни пера!

— К черту!