Ради общего блага (СИ)

К адвокату по семейным делам я обратился, но то, что я от него услышал, не обнадеживало. Отсудить ребенка у матери, если она не замечена в явно асоциальном поведении, и если она имеет стабильный доход, достаточно трудно. А Меган, как бы ни относилась к Эндрю, зарабатывает хорошо, вносит свою часть оплаты за школу и внешкольные занятия. Можно, конечно, собрать и представить в суде компрометирующую ее информацию, но это опасный ход.

«Понимаете, мистер Райтхен, ваша супруга может пойти тем же путем и нанять специалистов, которые встряхнут ваше прошлое и настоящее и пороются в вашем грязном белье. А ведь у каждого человека в вашем возрасте найдутся какие-нибудь проблемы, в которые юрист в таком деле может вцепиться, как шакал. Неоплаченный вовремя штраф за нарушение правил дорожного движения, солидные счета из баров и клубов, скандал с соседями… да любая, в общем-то, мелочь, которая не вписывается в имидж идеального отца. Вам проще сделать еще попытку договориться полюбовно. А если нет – вашему сыну через год исполнится тринадцать, в этом возрасте уже учитывается мнение ребенка, с кем он сам хочет проживать постоянно».

Эти аргументы были не без резона. Конечно, я на отличном счету на работе, вовремя оплачиваю налоги, штрафовать меня ни за что не штрафовали. Но вот мои бабы… если в суде соберутся консерваторы, ратующие за традиционные семейные ценности в духе времен королевы Виктории, мне придется туго. Вряд ли Меган накопает на меня что-то серьезнее этих интрижек, но я-то осознавал, во что ввязался, и мне уже было не по себе.

Еще года три назад я и не думал, что так влипну! «Конфликт между личным и общественным» казался мне сухой фразой из школьных учебников по мировой литературе, уделом героев прошлых веков вроде Сида и Федры. А тут выбор стал передо мной, современным человеком. Мне ведь глобальные вопросы нафиг не сдались. У меня была конкретная цель: любой ценой воплотить в жизнь планы Криса, освободить его от угрызений совести за погубленные жизни доноров.

Любой ценой – вот тебе и цена. Судебное разбирательство с Меган придется отложить и дальше оставаться для сына «воскресным папой». Ведь что я получу, если брошу свои планы на полпути? Где гарантия, что всё не вскроется случайно в процессе тяжбы… да я могу всё потерять.

После встречи с адвокатом я приехал домой и опрокинул пару рюмок коньяка, почти не чувствуя вкуса.

Крис и его проект.

Кэрри, ее шансы выжить и моя надежда на жизнь с ней.

Может, я просто построил себе воздушные замки – мы, мужчины, охотники по природе, и недоступная дичь нам желаннее всего. Но лучше уж быть с женщиной и разочароваться в ней, чем наблюдать за тем, как она медленно умирает, и быть не в силах что-либо сделать.

И только я пришел в себя после разговора с адвокатом, мне написал Заганос. Ему доверили нового подопечного, который должен стать для него последним. Да, при таком помощнике мальчишка может протянуть года два, но… я все же предполагал больший срок! Успею ли я выяснить, кто из хирургов должен будет оперировать Уэсли? Успею ли я найти подход, склонить врача на свою сторону общим интересом или шантажом? Если бы у меня было больше времени, я бы рассматривал и вариант подкупа, а теперь – как в короткие сроки провернуть дельце, способное принести достаточно денег? Притом, из всех вариантов этот самый ненадежный. Большие деньги легко перекрываются очень большими деньгами. И даже миллионы не гарантируют молчания!

Я ответил Заганосу, чтобы он сохранял спокойствие, но история с его подопечным мне очень не понравилась.

Покопавшись же в деле еще, я понял: это полный п…ц. Другого слова я не найду.

Начать с того, что мальчишку, почти еще ребенка, должен будет оперировать Крис. А нервы у него на пределе, я-то знаю, что чем дальше, тем больше он жалеет доноров, а особенно вот таких, как Кэрри О. или Махмуд Т. – юных и не успевших толком пожить. Если Крис сорвется, это будет финиш. Все мои усилия, все мои бессонные ночи просто накроются.

Дальше – хуже. Посидев одной ночью в базе данных, я выяснил, кто является оригиналом Махмуда Т., и тут уж не удержался и швырнул чашку об стену. Еще хорошо, что чашка была пуста. Нет, ну это же издевательство какое-то!

Первоначальной версией оказался парень по имени Мехмет Бали, двадцатичетырехлетний балбес, единственный сын банкира и бизнесмена Касима Бали. Пока отец трудился в поте лица своего, юный мажор забросил толком не начатое высшее образование, кутил в самых дорогих ночных клубах, пассий менял чаще, чем носки, и относился к слабому полу в высшей степени безобразно. Друзей он тоже не жаловал – хотя есть ли у таких друзья? Просто прихлебатели, которым нравится жить за чужой счет.