Ради тебя (СИ)

— Да, — поджала губы графиня. — Были. И души и тела их еще здесь, только… Это лишь сломанные куклы, доживающие свой век, не способные ни на что, кроме как лишь слезы и молить о смерти.

— Ресал и Каладрия? — Вариан непонимающе уставился на пожилую пару. — Отряды лучников и мечников, которые они возглавляли… Командование хотело ускорить победу и решило обойти врагов с тыла и уничтожить главаря демонов. Неужели? Я думал, они погибли.

Старый граф не сдержался, губы его дрогнули.

— Нет… — покачал головой старик. — То есть, для всех, да. Это наше семейное горе, Ваше Величество. Никто не смог им помочь. Великие друиды и жрецы, шаманы и паладины. Все осматривали их. Они сорвались с высокой скалы и разбились, во время военной кампании в Хиджале. В них вдохнули жизнь. Но разве это жизнь?

— Десять лет! — пораженно прошептал Король.

— Они способны лишь говорить немного, глотать пищу и воду. Не более. Руки и ноги их не способны к движению, — графиня прижала к губам платочек. — А ведь никто из нашей детей не дал нам внуков.

Вариан замер. Великое горе для родителей — видеть, как страдает и умирает их ребенок. Он сам однажды испытал нечто подобное, когда Андуин едва не погиб после встречи с Гаррошем. Когда Ле дала ему шанс выжить… Сын ведь тоже мог остаться калекой, если бы старый друг Каристраз не помог Андуину встать на ноги.

Граф был достойным воином, поддержавшим и его отца и его самого. Его дети отдали нечто большее, чем просто здоровье, за победу Альянса.

То, что сделал Астис…

Не их вина и не им отвечать за это. Но надо убедиться!

— Я желаю видеть ваших детей!

* * *

Граф и графиня не смели противиться воли правителя. Вариан в сопровождении графа проследовал в комнату, где сломленный болезнью, лежал когда-то молодой и сильный воин Ресал.

Видимо, большая часть дохода шла на уход и лекарей. Дом находился в полном запустении, кроме спальни сына и, наверняка, дочери. Тут все было чисто и ухожено. На подоконниках стояли растения с яркими цветами, балдахин над кроватью был новеньким, пузырьки и колбочки у кровати в идеальном порядке, пол сиял.

И лишь человек, лежавший на кровати, выбивался своей болезненной худобой, желтоватой кожей, седыми волосами, любовно расчесанными матерью, хрипловатым дыханием.

— Ресал! — позвал король, склоняясь над больным.

— В-ваше Величество, — тихо прошептал тот. Губы его дрожали, глаза открылись.

Воин бы склонился в поклоне, но лишь веки опустились в знак приветствия.

— Рад видеть тебя, друг мой. Я и не знал о твоей судьбе. Мне доложили, что ты и твоя сестра, вы… погибли.

— Лучше б так и было, — слезы покатились по морщинистому лицу еще молодого мужчины, он ведь был младше короля. — Я столько просил о смерти, но разве собственные родители предадут свое дитя.

— Да, друг мой, любовь порой безжалостна!

— Мой король, — глаза мужчины от которого, кажется, остался лишь остов, как от корабля налетевшего на мель, и закончившего свое существование, сломавшись попалам, загорелись лихорадочным огнем. — Сколько лекарей я видел за десять лет. Ни один не сказал ничего обнадеживающего, скольких я уговаривал дать мне яд, но не один не согласился. Но тебя, мой король, я имею права просить о милости, — он бросил взгляд на отца, плечи старика затряслись. — Прошу, мой король, твой меч приносил свободу твоему народу и смерть его врагам. Достойное оружие. Ты — наш светоч, ты шел туда, куда боялись идти многие, ты побеждал тех, кого никто не пытался победить, убегая в страхе. И я следовал за тобой и моя сестра тоже. Сейчас же прошу тебя, дай своему верному воину покой.

— Друг мой… — Король склонил голову.

— Молю. Моих сил больше нет! Я не верю в это, никогда не верил. Астис верит, как одержимый. Он все не может простить себе, говорит, что это его вина, что будь он там, в Хиджале, этого бы не случилось, — Ресал задохнулся, закашлялся, подбородок его затрясся. Он не знал, похоже, что его брата больше нет.

Едва отдышавшись, больной опять заговорил свистящим шепотом, будто впал в безумие.

— Астис все твердит, что нашел способ, что ему пообещали помочь, что темная магия спасет, переселит меня и сестру в тело живое и здоровое! — он вдруг засмеялся. — Думает, я соглашусь на это, что я способен буду убить невинного ради собственной жизни!

Кашель едва не заставил его задохнуться, мужчина забился в агонии

— Но я не пойду на такое и Кали не пойдет! Прошу, дай нам покой!

— Сын… — взмолился отец.

— Нет! Нет! Прошу!

Король откинул одеяло, схватив руку Ресала, которая когда-то держала меч во славу Альянса.

— Я клянусь тебе, что исполню твою просьбу, друг мой, но сначала тебя осмотрит мой хороший друг, он спас моего сына! Он способен творить чудеса!

— Нет, нет! Астису сказали, что только переселение души спасет нас! Я против! Против! Жрицы и воины должны защищать народ, а не губить его! Прошу, молю! Если ты уйдешь…

Король обхватил руками лицо мужчины.

— Король держит свои обещания, Ресал! Тебе ли не знать!