Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски

К тому времени Макдональды уже помирились, но предыдущий год выдался для них неспокойным. Хотя Джеймс и получил 400 долларов (5544 долларов) по соглашению в 1928 году, эта сумма была ничтожной по сравнению с состоянием, которым теперь владела его жена, – и эта разница, казалось, не давала ему покоя. Будучи в то время безработным, Джеймс растратил свои деньги за лето в нелегальных питейных заведениях,[3] в то время как Кинта инвестировала свои средства в трастовый фонд для своих детей. Однажды ночью в сентябре 1928 года его возмущение дошло до предела. Когда Кинта отказалась дать ему деньги, Джеймс со злости ударил свою покалеченную жену и стал угрожать отравить ее газом, включил в доме все газовые конфорки, в то время как она беспомощно лежала в гипсе. Его арестовали. Кинта, однако, не стала выдвигать обвинения; это был не первый раз, когда он поднял на нее руку. С помощью Берри Кинта начала бракоразводный процесс, однако Джеймсу, судя по всему, удалось ее переубедить, и она его остановила. «Мой муж пытается быть храбрым, – однажды сказала она о нем. – Однако мужчинам это дается сложнее, чем женщинам».

Осенью 1929-го храброй приходилось быть Кинте. «Последние три недели, – сказала про нее Этель в начале ноября, – она не могла двигаться. Ее приходилось кормить с ложки». Теперь же, к огромному удивлению врачей, Кинта начала одерживать победу в своей отчаянной борьбе.

Возможно, на выздоровление ее вдохновили Грейс и Альбина, дела которых складывались хорошо. Однажды вечером, навещая Кинту, Грейс дала ожидающим снаружи репортерам короткое интервью, с гордостью сообщив, что ей больше не приходится постоянно носить корсет для спины. «Врачи сказали, что мой организм активно сопротивляется болезни – вот почему у меня все так удачно складывается», – сообщила она им, а затем шутливо добавила: «Во мне хватило сопротивления, чтобы не лежать больной в постели, а встать и пойти проголосовать за Гувера!» Кинта тоже надеялась вскоре встать с кровати – ну или по крайней мере поправиться в достаточной степени, чтобы вернуться домой. Ее состояние быстро улучшалось, и Джеймс даже подготовил дом к ее возвращению, и вся семья праздновала День благодарения и десятилетие ее дочери Хелен с радостной мыслью о том, что Кинта вскоре окажется с ними.

«Каждый раз, когда мы [видели ее] за последние несколько недель, – с энтузиазмом говорила Грейс, – она была все более сильной. И сегодня она снова стала самой собой. Уже давно она не была в таком хорошем состоянии». Кинта попросила Грейс купить от ее имени подарки для детей; она намеревалась сделать предстоящие праздники незабываемыми.

Шестого декабря Кинта была в хорошем расположении духа. Джеймс навестил ее в тот пятничный вечер, и они поболтали о предстоящем Рождестве. Они надеялись, что к этому времени она вернется домой, чтобы насладиться праздниками с семьей. Посреди их разговора она внезапно вздохнула.

«Я так устала», – сказала она.

Джеймс не был удивлен. Он наклонился, чтобы ее поцеловать, стараясь не касаться ее ноги. В верхней части бедра у нее была опухоль, которая сильно болела. Они оба подняли глаза на висевшие в палате часы – время посещений подходило к концу.

«Не мог бы ты сегодня уйти пораньше?» – сказала она.

Он выполнил просьбу и покинул ее, не предчувствуя ничего плохого.

Опухоль на ноге Кинты… Мартланд, возможно, ее бы сразу распознал. Потому что это была саркома – та самая опухоль кости, что убила Эллу Экерт морозным декабрьским днем почти два года назад.

Незадолго до двух часов ночи седьмого декабря 1929 года Кинта Макдональд впала в кому. Джеймсу позвонили из больницы, и он немедленно выехал из дома. Он несся сломя голову, и его дважды остановили за превышение скорости, однако оба раза полиция отпустила его, узнав, куда он направляется. Но все его старания были напрасны. Когда Джеймс прибыл в Мемориальную больницу «со слезами на глазах», было уже поздно. Кинта Макдональд скончалась за несколько минут до его появления. Он метался между яростью и депрессией, а затем стал попросту горевать.

«Мое сердце разбито, – позже сказал он. Тихим голосом он добавил: – Я рад, что она обрела покой».

Ее подруги были раздавлены. Они все крепко сдружились: впятером они сражались против компании, против всего мира. Кинта погибла первой из них. Альбина рухнула без сознания, услышав эту новость. Кэтрин Шааб тоже была потрясена. Кэтрин решила не приходить на похороны, а вернулась вместо этого в свой загородный дом, чтобы «обрести забвение и продолжить учебу». Она проходила заочный курс английского в Колумбийском университете: она планировала написать книгу о пережитом. «На какое-то время, – рассказывала она, – мне удалось полностью погрузиться в учебу и работу над книгой».