Радио молчание

Наша шестичасовая поездка началась в очень напряженной обстановке. Рейн настороженно поглядывала на Кэрис – совсем как я когда-то. Я ее прекрасно понимала: в обществе Кэрис сложно расслабиться. Дэниел перекладывал телефон из руки в руку и все просил меня рассказать, что случилось с Аледом на Рождество.

Через два часа мы остановились на заправке, чтобы выпить кофе и сходить в туалет. Когда мы возвращались к машине, Рейн поинтересовалась, зябко ежась на холодном ветру:

– Кэрис, так где ты была все это время?

– В Лондоне. Я работаю в Национальном театре. Преподаю в творческих мастерских и все такое. Платят хорошо.

– Круто! Я была в Национальном театре, смотрела там «Боевого коня» пару лет назад. – Рейн внимательно посмотрела на Кэрис. – А какое образование нужно, чтобы там работать?

– Никакого. Они даже не спрашивают.

Услышав это, Дэниел нахмурился, а Рейн ничего не сказала, только губы ее сами собой растянулись в улыбке. Глядя, как Кэрис садится в машину, Рейн шепнула:

– А она мне нравится.

После этого атмосфера в «форде» слегка потеплела. Рейн доверила мне свой айпод, и я поставила Мэдиона, но Дэниел заворчал, что слишком громко. Я сдалась и включила «Радио 1». Кэрис сидела в темных очках и неотрывно смотрела в окно, словно Одри Хепберн.

Я была вся на нервах. Алед мне так и не ответил. Наверное, забыл телефон в комнате, когда пошел на занятия… Я понимала, что скорее всего так и есть, но мне не давала покоя мысль, что Алед мог что-нибудь с собой сделать.

Ведь такое случается.

А у Аледа больше никого не осталось.

– Фрэнсис, ты в порядке? – спросил Дэниел. Теперь мы с ним сидели сзади. В его голосе прозвучало искреннее беспокойство.

– Я просто подумала… что у Аледа больше никого не осталось. Он совсем один.

– Что за чушь, – фыркнул Дэниел. – Как минимум в этой машине сидят четыре человека, которым не все равно, что с ним происходит. Я ради него химию пропустил.

Дорога всегда меня успокаивала. Я вставила в уши наушники и включила «Город Юниверс»; мелькание серого и зеленого за окном завораживало. Дэниел сидел, уткнувшись головой в стекло, и не выпускал телефон из рук. Кэрис цедила воду из бутылки. Рейн подпевала песням на радио, но из-за наушников я толком не слышала, что играет. Зато услышала, как Алед – или Радио – говорит: «Хотел бы я, чтобы у меня было столько же историй, как у нее». И хотя мои страхи никуда не делись, я вдруг почувствовала, что все будет хорошо. Впервые за долгое время тугой узел в груди немного ослаб. Я закрыла глаза, позволив гудению мотора, бормотанию радио и голосу Аледа слиться в единую чудесную мелодию.

Полчаса спустя я сказала:

– У меня такое чувство, будто мы в Городе Юниверс.

Рейн засмеялась.

– Почему?

– Радио не может выбраться из города. И вот наконец его кто-то услышал и кинулся на помощь.

– Искусство отражает жизнь, – задумчиво произнесла Кэрис. – Или… наоборот.

Грустный компьютер

До университетского городка мы добрались куда быстрее, чем я ожидала. Сам городок на первый взгляд мало чем отличался от нашего: высокие дома, словно сошедшие со страниц диккенсовских романов, мощеные улочки, небольшая рыночная площадь в окружении магазинов, река, разделяющая его пополам. Мы приехали после девяти вечера, и студенты, освободившиеся от занятий, спешили домой или слонялись от бара к бару.

На поиски колледжа Сент-Джонс мы потратили еще двадцать минут. Рейн припарковалась на двойной желтой линии перед небольшим зданием, напоминавшим обычный дом рядовой застройки. Я невольно задалась вопросом, как там мог поместиться целый колледж. Впрочем, когда мы вошли, обнаружилось, что это здание – далеко не единственное.

Мы топтались посреди фойе, неловко оглядываясь по сторонам. Справа от нас была широкая лестница, впереди – два коридора.

– И что теперь? – спросила я.

– Алед знает, что мы собирались к нему приехать? – поинтересовался Дэниел.

– Я ему писала.

– И что он ответил?

– Ничего.

Дэниел резко повернулся ко мне.

– То есть… мы явились сюда без приглашения?

Молчание было ему ответом.

– Честно говоря, мы слегка запаниковали, – призналась Рейн. – Испугались, что Алед убьет себя или что-то в этом духе.

Она наконец озвучила то, что никто не решался сказать вслух, и мы снова притихли.

– Мы хотя бы знаем, где его комната? – наконец подала голос Кэрис.

– Можно спросить на ресепшене, – предложила я.

– Я схожу, – без колебаний сказала Кэрис и направилась к стойке, за которой сидел пожилой мужчина. Перекинувшись с ним парой слов, она вернулась к нам, чтобы мрачно объявить: – Ему нельзя сообщать посторонним информацию о студентах.

Дэниел раздосадованно застонал.

– Может, тогда спросим кого-нибудь еще? – настала очередь Рейн подавать идеи. – Уверена, его здесь многие знают.

Кэрис кивнула.

– А если нет? Если Аледа никто не знает? – Я уже предполагала худшее.

Рейн собиралась что-то возразить, когда со стороны лестницы послышался незнакомый голос:

– Простите, что вмешиваюсь, но… вы сказали «Алед»?

Мы одновременно повернулись и уставились на парня в футболке университетской сборной по гребле.

– Да, – кивнула я.

– Вы его друзья из дома?