Радио Судьбы

И это обрадовало его. ОТВЛЕКЛО, как говорили взрослые, особенно часто — мама. «Я хочу отвлечься», — говорила она, включая телевизор или читая детектив в мягкой обложке.

Он отвлекся, но ненадолго. Мысль о том, что он должен сделать, быстро вернулась.

Ваня обошел тело, стараясь на него не смотреть, и приблизился к передатчику.

Он видел передатчик так ясно, как видел бы его при свете лампочки, но глаза круглых шкал оставались пустыми. Безжизненными. СИЯНИЕ не отражалось в них.

«Это потому что я вижу сияние не глазами, а как бы… головой. Оно у меня в голове», — догадался Ваня и почувствовал гордость от того, что он может догадываться. Думать.

Нет, конечно, он и раньше мог думать, но как-то по-другому. По-детски, что ли? А теперь он думал… Да ладно, чего уж там скромничать — почти как Сержик. Вот так!

Он думал почти как Сержик, и что-то подсказывало ему, что он должен поступить с передатчиком точно так же, как поступил с папиным телефоном — разбить, раздавить, растоптать.

Ваня поднял ногу и пнул ненавистный ящик изо всех сил. Внутри ящика что-то звякнуло, но с виду он остался невре димым. Ваня пнул еще раз, но снова — без толку.

Наверное, дело было в том, что этот ящик был, в отличие от телефона, не пластмассовым, а железным. Он был прочнее, и потому — Ваня понимал это — опаснее. Поэтому его и требовалось уничтожить.

Ваня решил действовать по-другому. Он ухватился за ручки— два блестящих металлических прута по бокам — и потянул. Если ему удастся вывернуть этот ящик из ниши и бросить его на пол… тогда, быть может, дело пойдет на лад. Бить сверху ногой гораздо легче.

Позади ящика что-то хрустнуло, передатчик шевельнулся и немного сдвинулся, но… Он не хотел вылезать из своего гнезда.

Палка… Если бы здесь была какая-нибудь палка или тяжелый камень…

Ваня медленно обошел комнату, но ничего не увидел.

Оставался один выход. Очень неприятный, но единственный.

«Автомат». На шее у мертвого дядьки был автомат. Ване совсем не хотелось снова приближаться к ТРУПУ, но… Разве у него был выбор?

Правда, он никогда не стрелял из автомата…

Внезапно до него дошло… Дошло с пугающей ясностью одно соображение… Эта оболочка, которая неожиданно прорвалась и выпустила его в окружающий мир. Это новое чувство свободы. Оно было не только радостным, оно немного пугало.

В этом новом, таком интересном и чарующем мире было столько вещей, которых он никогда в жизни не делал! Например, ой никогда не переходил дорогу один, он никогда не зажигал на кухне газ, он даже никогда не КУРИЛ, хотя Сержик один раз пробовал курить с мальчишками за гаражами.

А ведь это — только самые простые, наиболее доступные вещи. Впереди было много чего еще… Он никогда не включал компьютер, никогда не водил машину и НИКОГДА не стрелял из автомата.

Однажды он слышал, как Сержик спрашивал папу, стрелял ли тот когда-нибудь из автомата, и папа, немного смутившись, ответил, что в армии он, конечно, не служил… Но был на сборах… И там… Пару раз…

Но Сержик кивал, и глаза его восхищенно горели, и Ваня тогда подумал, что папа, наверное, стрелял больше всех. И наверняка умеет делать это лучше всех.

А он — не умел. Правда, он видел по телевизору, как это делают в кино. И еще он играл с мальчишками на улице в «войну», но ему почему-то всегда выпадало сторожить штаб, и автомата ему не давали — только пластмассовый водяной пистолет. А теперь…

Наверное, мальчишки со двора ему бы завидовали. Им бы тоже хотелось подержать в руках настоящий автомат. Но хотелось бы им из него стрелять? Хотелось бы им попасть в такую ситуацию, когда пришлось бы стрелять из настоящего автомата?

В этом Ваня был не уверен.

Правда, другого выхода все равно не было.

Он вздохнул и подошел к мертвому телу. Присел на корточки и, отвернувшись, протянул руку. Пальцы наткнулись на что-то мягкое и скользкое и он, вскрикнув, отдернул руку. И в ту же самую секунду тошнота, затаившаяся в животе, проснулась и, быстро извиваясь, поползла вверх: все выше… и выше…

«Нет, пожалуйста, нет… Не сейчас. Я больше не буду кричать». Он закричал, вот в чем дело. Хорошо, он больше не будет. Тошнота стала успокаиваться, она свилась в клубок и плюхнулась обратно в живот.

Ваня вытер руку об штаны и снова потянулся к мертвецу. На этот раз пальцы нащупали холод металла. Ваня ухватил автомат и потянул. Сначала все шло хорошо, но потом, когда он выбрал всю длину ремня, автомат остановился. Казалось, труп не отпускал его. Ваня тянул изо всех сил, но боялся повернуться и посмотреть. Он боялся увидеть ухмыляющийся мертвый рот и белые холодные пальцы, которые, перебирая, скользят по ложу… все ближе… и ближе… Еще секунда, и они схватят его…

«Зачем он тебе, мальчик… Разве ты не знаешь, что это не игрушка? Разве не знаешшшшшь…»

Ваня застыл, переводя дух. Затем вскочил на ноги и дернул изо всех сил. Послышался шорох, словно кто-то снимал через голову одежду, а потом — глухой стук. Не очень громкий, но от этого стука бетонный пол загудел.

«Голова-а-а… — прошипел кто-то. — Ты разбил мне голову, мальчиккк…»

— Замолчи! — крикнул Ваня. — Тебя нет. Ты — мертвый.

Тебя нет!