Радио Судьбы

«А ты обернись и посмотри, что ты наделал. Я так сильно ударился… У меня течет кровь…»

— У тебя не может течь кровь, потому что ты уже умер!

«А ты посмотри…»

Ваня нахмурился. Он совсем не хотел оборачиваться и смотреть, но… Он знал, что, если не посмотрит, этот голос не отвяжется от него. Он будет звучать. Он будет говорить… ШЕПТАТЬ. Пугать его. Как гнилая картошка, прикинувшаяся крысой.

И все-таки… Это была не картошка. Это был…

«Моя голова-а-а… Мальчик, что ты сделал с ней?»

— Я сейчас обернусь. И увижу, что тебя нет. Смотри. Я считаю до трех. Раз!

«Раз, мальчик… Разве ты не слышал этот стук? Это моя голова…»

— Два!

«…упала и ударилась о бетонный пол… и теперь…»

— Три! — Он резко обернулся, и на мгновение ему показалось, что он видит злобную ухмылку, застывшую на посиневших губах мертвеца.

Но… В следующее мгновение он понял, что это ему только показалось.

Тело действительно лежало теперь по-другому. Правая рука была вытянута, словно мертвец хотел почесать под мышкой, голова была повернута вбок…

«Это потому, что я стянул с него автомат. Ремень подвинул его руку повернул голову».

Да, так и было. Ваня сделал еще одно открытие за сегодняшний день, очень важное. Многие вещи перестают казаться страшными, если их можно объяснить.

Не потому ли ВЗРОСЛЫЕ так стараются найти всему объяснение, не потому ли ОНИ РЕЖУТ ЯБЛОКО, ЛЕЖАЩЕЕ НА ЛАДОНИ, что они попросту боятся? Значит, что-то в этом мире кажется им пугающим? Получается, так.

Ваня снова повернулся к ящику. Правой рукой он нащупал рукоятку, левую положил на цевье. Все правильно. Осталось только нажать на курок.

Ваня стал осторожно сгибать палец, ожидая грохота выстрелов, и вдруг подумал: «А что, неужели так просто? Неужели больше ничего не надо делать?» Он ослабил палец и осмотрел автомат. Справа торчал какой-то белый отполированный крючок, под ним был черный плоский рычажок… Зачем они здесь? Для того, чтобы окончательно все запутать?

Он понял, что не сможет с этим разобраться. Надо просто нажать на курок. Если автомат не выстрелит, то он будет бить им, как простой палкой. Будет бить, пока…

Палец нажал на спуск, и автомат дернулся в его руках. Он увидел оранжевый язычок пламени, дернувшийся из ствола, точно огонек зажигалки, и затем — скорее ощутил, чем услышал, — оглушительный грохот, заметавшийся в замкнутом пространстве в поисках выхода.

Ваня почувствовал, что оглох, но почему-то догадывался, что это ненадолго. Автомат выстрелил только один раз: неужели кончились патроны? Когда они играли в войну, патроны никогда не кончались, а тут? Мало ли что может случиться? Он знал, что все когда-нибудь кончается. Папа чаще всего говорил, что кончается бензин, а мама говорила то же самое, но про деньги или терпение, про бензин — никогда.

Ваня снова поднял автомат и прижал правую руку к телу. Надавил на курок еще раз, и автомат снова выстрелил. Еще — и снова грохот. Еще… И еще…

Вдруг он увидел, как из ящика посыпались брызги, внутри него что-то зазвенело, потом все стихло.

— Йеххху-у-у! — закричал Ваня, как тогда, когда он вместо папы катался на «Американских горках».

Он перехватил автомат левой рукой и подошел к ящику. Оказывается, он попал не один раз, а целых три. Три аккуратные дырочки чернели в передней панели, как… как… да как и положено чернеть дыркам от пуль.

Ваня ухватился за ручку и снова потянул передатчик на себя. На этот раз ему показалось, что сейчас он поддастся… Еще немного… Тянуть одной рукой было нелегко, он отошел назад и пнул… И…

Он замер, потому что не ожидал этого. Никак не ожидал.

Ящик вдруг исчез… Словно провалился. Он подошел к нише, но ящика не было!

Ваня осторожно просунул голову в проем и услышал глухой гул, будто кто-то катился вниз по наклонному желобу.

И, пожалуй, это было самое неожиданное. Из этой каморки был выход!

Ваня просунулся вперед и понял, что, если постарается, он сможет пройти. С трудом, но… Нет, он, наверное, не за стрянет. Ваня попробовал протиснуться дальше, стал помогать себе руками и… неожиданно выпустил автомат. Гул повторился, он становился все глуше и глуше, потом до мальчика донесся звук удара…

Они куда-то упали! Если они упали, значит, и он может. Во всяком случае, он может попытаться…

«А если ты застрянешь?»

— Я обмажусь мылом, как делает мама, чтобы снять кольцо с пальца…

«А где ты видел мыло?»

— Я… Я обмажусь слюнями… «ВЕСЬ?!»

— Я не застряну.

«А если застрянешь?»

— А пошел ты… В баню…

Так иногда говорила мама, когда сердилась. Правда, она никогда не говорила такое ему, или папе, или Сержику. В баню она отправляла других, надоедливых и скучных ВЗРОСЛЫХ. Наверное, Ваня не должен был так говорить, ведь это были НЕХОРОШИЕ слова. Всякий раз, когда мама их произносила, на лице у нее было выражение, которое говорило само за себя: это — НЕХОРОШИЕ слова.

Но ведь… в новом мире ему рано или поздно придется произносить НЕХОРОШИЕ слова. Почему бы не начать прямо сейчас, тем более что случай подходящий.

Ваня засмеялся:

— А пошел ты в баню, трусишка.