Радио Судьбы

В обрывистом берегу были сделаны ступеньки. Когда-то, в благословенные застойные времена по Оке несколько раз в день ходил катер: от Калуги до Тарусы и обратно. Но это было давно — целую эпоху назад. Сейчас катер ходил только по мере заполнения — если удавалось продать достаточно билетов, чтобы окупить горючее.

По пути катер делал несколько остановок, в том числе и здесь, на левом берегу рядом с Бронцами.

Ступеньки затоптали до такой степени, что они стали тверже камня. Ваня сбежал по ним к воде и пошел отыскивать лодку.

Они всегда приходили на это место купаться, течение здесь замедлялось, и дно было покрыто мягким песком. Выше и ниже по течению оно было илистым, и множество мидий, зарывшихся в ил, так и норовили порезать ногу острыми краями своих панцирей.

Невдалеке, метрах в двадцати, Ваня увидел лодку. Обычная самодельная лодка с прямоугольными просмоленными бортами. Вид у нее был неважный, и Ваня заколебался: а сможет ли она плыть? Или утонет, едва они выберутся на середину реки?

Но ведь комбат сказал: «Ищи лодку», он нашел, другой здесь нет. Наверное, он знает, что говорит.

Ваня подошел к лодке и попытался столкнуть ее в воду, но не смог сдвинуть с места. Он присмотрелся и увидел толстую ржавую цепь, тянувшуюся к прибрежным кустам…

— Здесь… Цепь… — тщательно сказал он. Ему хотелось говорить правильно. Хорошо. Поэтому он не торопился. За спиной послышались тяжелые шаги.

— Ухх! — Ластычев положил Николая на песок. — Мне бы еще вещмешок, полный боекомплект и рацию на спину, чтобы все было по-настоящему, — ворчливо сказал он.

Ваня почти ничего не понял из его слов, но на всякий случай улыбнулся.

— Все в порядке, ефрейтор. — Ластычев подошел к нему. — Что тут у нас?

Ваня показал ему на цепь и развел руками.

— Ну, это не страшно. Дай-ка мне эту машинку. — Не дожидаясь, он сам снял с плеча мальчика автомат, передвинул скобу предохранителя и отвел затвор. — Отойди в сторонку. Туда, подальше, к папке.

Ваня послушно отошел. Раздался одиночный выстрел, и одновременно с ним — глухой лязг, ржавый замок, удерживавший цепь, отскочил и повис на скобе.

— Ловко! С одного патрона, ефрейтор, а? — Ластычев, обернувшись, посмотрел на Ваню. — Ты думаешь, это просто? Просто только в кино.

Этот старик в полинявшей защитной рубашке говорил, не останавливаясь, и, как ни странно, Ваня понимал его. Он думал, что и сам теперь будет говорить много, оказывается, это так здорово — говорить. Но, наверное, читать не менее интересно. По крайней мере, такое складывается впечатление, глядя на Сержика. Сержик читает постоянно, даже за столом, если мама не сильно ворчит…

— Где-то здесь, в кустах, должны быть весла. — Голос комбата оторвал его от приятных мыслей. — Не мог же он утащить их в Бронцы. Каждый раз на себе не натаскаешься…

Старик оставил лодку и полез в кусты. Голос его звучал то тише, то громче, раздаваясь то из зарослей ивы, то из высоких зарослей сочной крапивы («Удивительно, как он не обжигается?» — подумал Ваня, крапиву он не любил. Да и кто, будучи в здравом уме, может любить крапиву? Только мама, которая умудрялась даже делать из нее салат, правда, предварительно обдав листья кипятком), затем Ваня услышал торжествующий голос:

— Вот они! Я так и думал! Конечно, он не мог утащить их с собой.

Ластычев вернулся, зажав под мышками две огромные грубые палки с лопастями на концах — весла, сделанные, по всей видимости, той же рукой, что и сама лодка.

— Ну что? В трюмах угля под завязку, провиантом мы обеспечены, воды — хоть залейся… Кстати, насчет воды… — Комбат почесал в затылке. — Она протекает, понимаешь? — обратился он к Ване. — Надо бы чем-нибудь вычерпывать воду. Ковшик какой или что-нибудь в этом духе.

Ваня пожал плечами. На песке валялись фантики от конфет, пустые сигаретные пачки, половинки раковин мидий, но ничего похожего на ковшик не было и в помине.

— Ладно, ефрейтор. Мне кажется, не стоит тянуть время. Пора уже выходить на рейд и ложиться на курс. Ты, кстати, случайно не из флотских будешь? Я ведь сухопутная крыса и ничего в этом не смыслю.

— Я тоже… — Это Ваня понял и даже засмеялся, — Я тоже крыса…

— Отлично. Ну, про папку твоего и говорить не стоит. Надеюсь, он будет все время спать. А если нет — я ему помогу.

Это звучало странно — Ваня не понимал, как можно заставить человека спать, если он не хочет. Вот разбудить — это очень просто, а спать… Но он не сомневался, что этот старик много чего может, и, наверное (хотя эта мысль казалась почти кощунственной), даже папе стоило у него кое-чему поучиться.

Ластычев подтащил Николая и положил его на дно, ближе к носу, а Ваню усадил на корму. Затем он вставил весла в уключины, а сам, увязая во влажном песке, оттолкнул лодку от берега. Она качнулась и пошла вперед. Ластычев какое-то время бежал рядом, шлепая по воде, брызги летели во все стороны и обдавали Ваню сверкающим фонтаном, он жмурился и смеялся, и комбат вместе с ним.