Радио Судьбы

В кабине стоял тяжелый запах. Даже не запах, а целый букет запахов. Основную ноту вносил дизельный выхлоп, сквозь него, когда ветер относил дым, бьющий из трубы, пробивался вязкий запах крови и желудочной кислятины.

Ружье стояло слева от него, при каждом сильном толчке оно ударяло в плечо, и тогда Мезенцев отпихивал его локтем.

Соловьев сидел справа, парень внезапно осунулся и поста рел. Он не выглядел старше — он именно постарел. «Наверное, он станет таким лет через тридцать или сорок, — подумал Ме зенцев. — Разве только волос на голове будет поменьше. А то и совсем не будет».

Мезенцев не сплевывал, а проглатывал кровь, текущую из прокушенной губы. В любое другое время он бы не глотал, а выплевывал ее — под ноги или в боковое окно, но не сейчас. Сейчас этот вкус ему нравился.

Кровотечение вскоре остановилось. Он бросил взгляд на Соловьева и увидел, что парень смотрит на него округлившимися от ужаса глазами.

— Что?

— К-к-куда мы едем?

«Начал заикаться. Того и гляди, лужу надует, если уже не надул…»

— Вперед.

— Это я п-п-понимаю… Но… зачем?

— А-а-а, парень… — Мезенцев усмехнулся. — Наверное, потому, что я вижу в этом какой-то смысл.

— Какой?

— Я же сказал — «какой-то», — начал раздражаться Мезен цев. — А если я сказал «какой-то», это значит, что я не хочу выкладывать тебе все до конца. «Или сам толком не знаю», — добавил он про себя.

Парень долго смотрел на него, не отрывая глаз. Затем медленно проговорил:

— Мне кажется, я вас уже где-то видел.

То же самое ощущение не покидало Мезенцева: что он где-то видел этого парня раньше. Но где? Он никак не мог вспомнить.

— В Серпухове? — продолжал Соловьев, будто разговаривая с самим собой.

— Я там бывал всего несколько раз. Вряд ли.

— Но тогда где? Мы незнакомы, но мы точно встречались.

— Может быть. Не ломай себе голову. По-моему, это не так уж важно.

Действительно, это было не так уж важно… Особенно учитывая то, что случилось в деревне. И все-таки…

— Послушайте, что здесь происходит? Я хочу… Мезенцев перебил его:

— Готовишь репортаж? Хочешь написать еще одну забавную статью в своей газетке? Тогда открой пошире глаза и смотри по сторонам, потому что здесь точно ЧТО-ТО происходит… Но, боюсь, у меня нет ответа.

— Это секретная информация? Ну хоть намекните, потому что… У меня это в голове не укладывается. Я пытаюсь и не могу найти объяснения: сначала — сгоревший бензовоз, потом…

Парень говорил, но Мезенцев едва слушал его. «Ты не можешь найти объяснения, поэтому спрашиваешь у меня. Ноты обратился не по адресу, парень. Видишь ли, наверное, я — последний человек, который смог бы хоть что-нибудь объяснить».

— Там были люди? В деревне? Вы же ходили по деревне, пока я спал… дремал на траве? Вы что-нибудь видели?

«Скорее слышал. Но если я расскажу тебе об этом, ты наверняка решишь, что я спятил. Честно говоря, я и сам так думаю— что немного спятил, но… Это было бы слишком просто».

— Там не было людей. По крайней мере, живых.

— Ну да. — Парень в задумчивости терзал подбородок. — Иначе кто-нибудь давно бы уже позвонил в милицию, или… Постойте! А как же вы обо всем узнали?

— Так же, как и ты. Причем подозреваю, что это случилось в одно и то же время.

— А ваши люди? А ваше задание? Мезенцев поморщился:

— Не знаю, что ты там себе на придумывал… Никаких людей нет. Я один. Хотя — теперь уже, наверное, не один. Учитывая нашу судьбоносную встречу. А задание? Какое у меня, по-твоему, задание?

— Ну как? — Губы Соловьева отказывались повиноваться. Они дрожали, как тарелки на барабане. — Разве вы не должны были найти обломки упавшего вертолета?

— Какого вертолета?

— Ну, того самого, с которого мы прыгнули… — «Мы! Я сказал мы, подразумевая — все мы. Но… Ведь он тоже там был!»

Мезенцев внимательно посмотрел на него и широко улыбнулся:

— Вот откуда я тебя знаю. Ты тоже прыгал. — Соловьев закивал. — Ну да, шлем несколько меняет лицо, да и лица у нас, наверное, были немного другие… Здорово, правда? Бросаешься навстречу неизвестности… Пустоте! Летишь… — Ме зенцев мечтательно зажмурился. — Восторг!

— Но… тогда получается… — Соловьев подумал, что этого никак не может быть. Совсем не может. — Тогда вы не тот, за кого себя выдаете?

— А за кого я себя выдаю? — Все окончательно перемешалось. Мезенцев уже с трудом мог разобраться, где заканчивается он и начинается капитан Некрасов, где кончается Не красов и снова начинается он… — Ты меня с кем-то спутал, принял за другого человека, а я просто промолчал. Вот и все.

Соловьев пытался переварить эти новые факты. Оказывается, человек, который, как он думал, облечен властью и выполняет секретное поручение, никакой не спецназовец, а… Такой же, как и он.

Значит, он тоже ничего не знает.

«Правда, он кое-что может, — Соловьев попытался заглянуть за плечо лже-капитана, разглядеть ружье. — И он…»

— Послушайте. Но если вы не капитан, и вообще не военный — как вы объясните то, что сделали? Потом?