Читаем Радио Свобода как литературный проект. Социокультурный феномен зарубежного радиовещания полностью

Иван Толстой начал слушать РС летом 1973 года, когда жил со своим отцом Никитой Толстым[543] в Александрии: «У меня был радиоприемник с короткими волнами, и поскольку я был предоставлен самому себе, я очень часто в квартире слушал радио. Я искал современную западную музыку. И вот, крутя приемник, я докрутился до русской передачи. Некоторое время я абсолютно не мог понять, что я слушаю. Сразу было ощущение, что это были люди из Советского Союза… Но странно, они говорили вещи, недопустимые для эфира. Потом они объявили, что в эфире РС, и тогда у меня все стало на свои места. Ничего не глушилось, и я изучил РС вдоль и поперек. Но все это прекратилось, когда накануне начала арабо-израильской войны[544] нас посадили на пароход и отправили в Одессу… В Ленинграде Свобода не ловилась. В следующий раз я услышал это радио летом 1974 года, когда с двоюродным братом, отдыхая на даче, мы пошли гулять. Мы идем, и я слышу – из-под сосны доносится какой-то знакомый радийный голос… Я думаю: это Радио Свобода. А кто слушает? И вдруг огонек папироски, и кто-то сидит с радиоприемником под сосной у нашего озера. Мы приближаемся, а это наш учитель истории. Мы подошли, и я говорю: “Владимир Лазаревич, а что это вы, интересно, слушаете?”, а он выключил и говорит: “Маяк”. А я ему говорю: “Я этот ‘Маяк’ наизусть знаю, всех дикторов по именам”. Он закурил и перевел разговор на другую тему. Он был очень смущен…»[545].

В следующий раз Ивану Толстому удалось «вдоволь наслушаться» РС только летом 1982 года, когда он приехал с семьей работать экскурсоводом в Пушкинский заповедник. Приемники тогда были редкостью, и поэтому каждый что-то слушавший пересказывал программы знакомым, «оказываясь на целый вечер в центре внимания». Толстой продолжает: «В 1983 году по радио читали поэму Иосифа Бродского “Пятая годовщина”. Пока читали, я быстро записывал начало строчек, потом, когда ведущие стали поэму обсуждать, некоторые строки повторяли, и у меня была возможность их дописать. Дождавшись ближайшего застолья, я огласил поэму почти полностью. Все сидели, разинув рты. Был полный фурор. Сегодня только переданная по Свободе поэма Бродского уже в Пушкинских Горах обсуждалась, и тут же один из присутствующих сел писать эссе о поэме, по-моему, это был критик Андрей Арьев…»[546].

В 1988 году Иван Толстой приезжает в Париж, и ему предлагают внештатно сотрудничать с РС. Свои первые сюжеты он делает для аналитической программы Ирины Каневской[547] «Аспекты».

В конце 1980-х годов в формировании РС наступает новый период: появляются новые темы, идеи и сюжеты, русская редакция активно приглашает новых авторов. Снятие глушения позволило не только советской аудитории слушать РС, но и РС – значительно расширить свое пространство, уменьшить число повторов, увеличить количество новых передач.

В 1988 году Иван Толстой, прослушивая архивные записи радио, впервые задумывается о создании исторического цикла, посвященного РС. В 1995 году он поступает в штат Русской службы. Толстой рассказывает: «Когда я поступил на РС, в Нью-Йорке еще был жив Иосиф Бродский, ему можно было, сняв трубку, позвонить. Петр Вайль по факсу присылал Бродскому свежие анекдоты, а Вайлю приходили в ответ последние стихи. В Америке работали Александр Генис, Марина Ефимова, Борис Парамонов. В Праге – Сергей Юрьенен, Алексей Цветков, Дмитрий Добродеев, Дмитрий Волчек, Марио Корти, Тенгиз Гудава и другие… На Свободе была уникальная литературная редакция – лучшая из тех, куда можно было попасть вообще»[548]. Иван Толстой – автор программ «Мифы и репутации» и «Поверх барьеров с Иваном Толстым», исторического цикла: «Полвека в эфире» и др. За период сотрудничества с РС были изданы несколько его книг[549].

Еще один автор РС – писатель русского зарубежья Дмитрий Волчек[550], в 1980-х годах участвовавший в неофициальных литературных движениях и с 1988 года работающий на радио. Волчек рассказывает: «Я относился к РС с абсолютным восторгом, считал, что в Мюнхене обитают божества и говорят только истины. Начал слушать еще школьником, когда зверски глушили, часами сидел у приемника, пытаясь поймать волну»[551]. Дмитрий Волчек стал одним из первых корреспондентов РС в СССР, он начинал с обзоров советской печати: «Несколько месяцев я в 6 утра бегал к газетному киоску и делал обзор. Тогда главной темой был распад СССР, подъем национально-демократических движений… Из внутренних тем важными были судьба политзаключенных, свобода эмиграции. Обо всех этих вещах мало говорили в советской печати, поэтому люди слушали РС»[552]. В одном из своих интервью Дмитрий Волчек говорит: «В 1988 году я думал, что это продлится дня три, пока меня в подъезде гэбэшники не шарахнут по голове кирпичом»[553]. В 1993 году Волчек поступил в штат РС в Мюнхене. Он считает, что в последние годы роль радио возрастает благодаря Интернету. Ведущий субботней программы «Итоги недели», редактор раздела «Культура» на сайте РС.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Мифы и предания славян
Мифы и предания славян

Славяне чтили богов жизни и смерти, плодородия и небесных светил, огня, неба и войны; они верили, что духи живут повсюду, и приносили им кровавые и бескровные жертвы.К сожалению, славянская мифология зародилась в те времена, когда письменности еще не было, и никогда не была записана. Но кое-что удается восстановить по древним свидетельствам, устному народному творчеству, обрядам и народным верованиям.Славянская мифология всеобъемлюща – это не религия или эпос, это образ жизни. Она находит воплощение даже в быту – будь то обряды, ритуалы, культы или земледельческий календарь. Даже сейчас верования наших предков продолжают жить в образах, символике, ритуалах и в самом языке.Для широкого круга читателей.

Владислав Владимирович Артемов

Культурология / История / Религия, религиозная литература / Языкознание / Образование и наука
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука