Радуга — дочь солнца

Он спрятал ложку за пазуху и огляделся. Между соснами среди редкой пожухлой травы то здесь, то там виднелись каменные россыпи и круглые гладкие валуны. Сергей выбрал самый тяжелый и притащил его в «логово». Потом принес несколько камней поменьше. Потом выгреб из-под ног землю, разровнял площадку, в аккуратную кучку собрал опавшую хвою.

Когда вокруг все было уложено, укатано и подметено, Сергей приладил ложку на большом камне и увесистым кремневым осколком коротко и точно ударил по закругленному концу ручки.

Кара оставил свой мешок и вытянул шею. На бугристом лице его можно было проследить непривычную работу мысли. Скорее всего, он пытался разрешить терзающее его сомнение: не дал ли он маху, так легко уступив ложку? А ну как и в самом деле из нее получится что-нибудь путное?

Когда ручка расплющилась, Сергей взял шершавую плитку — она лежала наготове под рукой — и стал точить. Повернувшись к Андрейке, он сказал довольным голосом:

— А машина вторую неделю не появляется. Видно, дело у них застопорилось. Споткнулись все-таки в конце концов. Я так понимаю. Сколько веревочке ни виться, а конец будет.

Как правило, два раза в неделю в лагерь приезжала машина с рупором, останавливалась среди леса на дороге — и начинался тридцатиминутный «урок истории». После Баденвейлерского марша передавались сводки с Восточного фронта, пророчества радиокомментаторов и мнения специалистов о мощи германского оружия.

Андрейка ничего не ответил, а только кивнул в знак согласия, не переставая наблюдать за работой товарища. Он еще не представлял, что задумал Сергей, но смутная надежда снова зашевелилась в его душе.

Утром, едва рассвело, Сергей опять взялся за ложку. Дождь шел всю ночь и до сих пор никак не мог остановиться, хотя это и нельзя уже было назвать дождем. Просто воздух до отказа пропитался влагой и лип к телу, как мокрая тряпка. А Сергей работал, и вид у него был такой спокойно-сосредоточенный, как будто не было ни дождя, ни холода, ни сторожевых вышек, опутанных колючей проволокой.

Наступило время обеда. Пока стояли в очереди, медленно продвигаясь к вонючему котлу, Сергей подобрал кусок кирпича и спрятал его в карман. Покончив с едой, он сразу взялся за дело. Ржавая железная ложка вскоре окончательно утратила свой первоначальный вид и превратилась в блестящий, хорошо отточенный клинок.

А с Карой творилось что-то непонятное. В глазах его леденел страх, когда он видел, как сверкает ложка в проворных руках Сергея. Скрипнет сосна, упадет сбитая ветром шишка — Кара испуганно вздрагивает и оглядывается: не идет ли кто? И соображать он стал совсем плохо. Проглотив порядочный кусок вареной свеклы, он тут же забыл об этом и через минуту стал искать съеденное, подозрительно взглядывая то на Сергея, то на Андрейку. Ничего не найдя, пододвинул поближе свою торбу и угрюмо уставился в землю.

А когда Сергей, закончив шлифовку, с силой вонзил ложку в песок, проверяя крепость, Кара тяжело поднялся вместе с торбой и, не говоря ни слова, пошел.

— Подожди! — остановил его Сергей.

Кара застыл на месте и, стоя вполоборота, глядел в лес. Черная щетина на скулах его блестела от сырости.

— Ходить никуда не надо, Степан. Свеклу ты сам съел. Я видел. Ты просто забыл об этом. Со мной тоже такое бывало. Это от голода. Подумай немного, и ты вспомнишь ее вкус.

Кара нахмурил лоб и облизал потрескавшиеся губы.

— У меня в банке капуста осталась. Можешь взять.

— Мне чужого не надо, — с трудом выдавил Кара.

— А за добавкой ходить не стоит. Ты же знаешь, чем это может кончиться, — медленно, с расстановкой сказал Сергей, снимая с него страшное подозрение.

Кара, судорожно дернув кадыком, загнал внутрь готовый вырваться всхлип.

— Тогда для чего же ты востришь? — напрямик спросил он.

— Пригодится, парень.

4

Как только лагерь заснул, Сергей приподнялся и огляделся в темноте. Андрейка сидел, прижавшись спиной к сосне и плотно запахнув куртку.

— Не спишь?

Андрейка помотал головой. Сергей обнял его за сырые холодные плечи и стал тихо говорить. Над лесом стояло ночное непроглядное небо. Кара, вытянувшись, лежал в небольшом углублении, словно в гробу, и тихонько похрапывал. Голова его была прикрыта торбой. Сергей стянул с него торбу, и Кара сразу же открыл глаза.

— Пошли!

Они остановились возле сосны, которую Сергей облюбовал еще днем. Вершина ее терялась в темноте и гнулась под ветром. Это было самое глухое место в лесу. Сюда не доставал даже свет прожекторов.

— Начнем, что ли? — прошептал Сергей и опустился на колени. Он поплевал на руки, потер ладони и повалился на бок, лицом к дереву. Приставив лезвие ложки к стволу, он нашарил камень, присмотрелся и занес руку. По лесу прокатился короткий металлический звук. Несколько минут все молча прислушивались. В этот час в лагере запрещалось всякое движение и даже громкий разговор. Замолкала и радиола в доме коменданта.

Сергей ударил сильнее. В ответ с вышки сверкнула пулеметная очередь. Тонко пропели пули. Посыпались щепки. Кара ухватил свой мешок и отполз за песчаную кромку. Там он лежал, не поднимая головы.