Рафаил

С отвращением скривив губы, Рафаил уставился на ее волосы. На ниспадающие ей на плечи обесцвеченные пряди. Не такие длинные, каких он жаждал. Несмотря на жуткое разочарование, Рафаил сжал в кулаки лежащие на столе ладони, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Взяв себя в руки, он снова сосредоточился на папке. И ухмыльнулся, увидев, где любила развлекаться эта сучка.

Это место Рафаил знал, как свои пять пальцев.

Энжеле Бэнкфут нравились извращенные игры. К несчастью для нее, Рафаилу тоже. Эта мразь понятия не имела, что ее ожидало.

— Ну? — спросил Села.

Рафаил выпрямился, и его обступили братья. По крайней мере, пятеро из них. Гавриил все еще был в Склепе, наверняка молил Бога простить его душу за то, что он возложил на Рафаила эту миссию. Его живьем сожрет эта ненависть к себе ― муки от осознания того, что он был судьей и присяжным чьей-то души.

Очень глупый ход. Богу не было места в их жизни, в этом поместье. Он давным-давно бросил их всех, позволив своим выродкам избивать и трахать его и братьев, от чего они стали еще более чокнутыми, чем прежде.

Кто-то помахал рукой у него перед лицом. Очнувшись от раздумий, Рафаил увидел Вару и его огненно-рыжие волосы. Его зеленые глаза горели от возбуждения.

― Ничего мишень?

Рафаил указал на фотографию Бэнкфут.

На его плечо опустилась рука. Села.

― Жаль, что это не она, брат, ― сказал он.

Села наклонился, чтобы получше разглядеть ее. Его длинные каштановые волосы упали на фотографию, и на мгновение показалось, будто волосы Бэнкфут стали длиннее и даже закрыли ее большие искусственные сиськи. От такого зрелища Рафаил зашипел. Вара ухмыльнулся, точно зная, из-за чего Рафу на время снесло крышу.

― Может, в следующий раз.

Села отошел, убрав волосы и разрушив иллюзию. Он внимательно посмотрел на фотографию.

― Ее будет легко воссоздать. Вся эта пластика легко могла бы заменить посмертную маску.

У него загорелись глаза. Села делал маски всех своих жертв. И вешал их у себя в комнате, чтобы они смотрели на него, пока он спал.

― А эти резиновые губы отлично смотрелись бы на моем члене, ― он пожал плечами. ― По крайней мере, пока я не срезал бы их с ее лица и не положил в банку.

― Где ты с ней встретишься? ― спросил Дил.

Голубоглазый брат с черными как смоль волосами отодвинул стул и сел за стол. Каждые несколько минут у него подергивалась голова — знак того, что он боролся со своим внутренним убийцей. С той его частью, что норовила убивать всех без разбора. У него загудел ошейник, явный признак того, что Гавриил переключил его на автоматический режим. Как только Дил начинал двигаться слишком быстро, у него учащался пульс, а ноги переключались с ходьбы на бег, ошейник активизировался и, ударив его разрядом свыше пятидесяти тысяч вольт, вмиг ставил на колени.

Рафаил хотел ему ответить, но его прервали.

— Ее кровь наверняка полный отстой.

Все посмотрели на Михаила, который практически всегда оставался безмолвным. Если он и заговаривал когда-нибудь, то в основном только с Рафаилом. По какой-то причине Михаила всегда тянуло к нему больше, чем к остальным. Светло-голубые глаза Михаила не выражали ничего, кроме отвращения к потенциальным жертвам. Он откинул со лба свои черные волосы.

— Из-за всего этого ботокса и прочей херни вкус теряет свою утонченность, — Михаил провел языком по своим заостренным зубам — нарощенным клыкам, которые теперь крепились к его деснам.

Он пожал плечами, а затем, встретившись взглядом с Рафаилом, сказал:

— Если придушишь ее посильней, то всегда сможешь сделать так, чтобы у нее из глаз полилась кровь.

У Михаила раздулись ноздри.

— Вот это было бы зрелище.

Дил повернул папку к себе.

— Секс-подземелья, — посмеиваясь, сказал он. — Раф, да это твое любимое обиталище. Не считая ее волос, это нравится тебе в ней больше всего, ведь так?

Рафаил кивнул.

— И она частенько наведывается в мой любимый клуб, — Рафаил улыбнулся и встретился взглядом с каждым из братьев. — Играет в самые экстремальные и извращенные игры.

— Зашибись, — ответил Дил, тоже холодно улыбнувшись.

— Ее нужно убивать медленно, — Уриил придвинулся к Рафаилу, чтобы получше рассмотреть фото. Его голос упал до рычания. — Шлюха просто обожает себя. Вся эта дерьмовая пластика…

Его рот скривился от отвращения.

— Мучай суку несколько часов. Заставь эту тварь кричать, пока не сорвет голос.

Уриил потер грудь, прямо над клеймом Падших, которое все они носили с гордостью.

Все тело Уриила, за исключением шеи и лица, было усеяно пирсингом и татуировками. Он провел рукой по самому большому из множества начертанных у него на коже слов. По слову «УРОД». Весьма парадоксально, ведь Уриил был кем угодно, только не уродом. Его серые глаза поймали взгляд Рафаила.

— Как покончишь с этим, приходи и расскажи мне, как громко она орала. Как ты заставил ее заплатить за все. Мне нужно это знать. Знать о каждой секунде ее страданий, иначе я не смогу заснуть.

— Все как всегда, — ответил Рафаил.