Раффлс, взломщик-любитель

Раффлс первым выразил удивление, но он же первым поднял раненого. И никто другой не держал его одновременно столь крепко и столь бережно, пока вся процессия медленно двигалась к дому.

Вскоре инспектор без чувств лежал на диване в библиотеке. Затем, когда к его ране приложили лед, а в горло влили бренди, глаза инспектора открылись, губы зашевелились.

Лорд Амерстет нагнулся, чтобы услышать его слова.

– Да, да, – ответил он, – мы взяли одного из них целым и невредимым. Скотину, которую вы сцапали наверху.

Он склонился еще ниже.

– Во имя Юпитера! Спустил шкатулку с драгоценностями из окна, не так ли? И они удрали с ней! Ну и шут с ними! Я лишь надеюсь, что мы сможем помочь этому малому. – И он опять потерял сознание.

Прошел час, вставало солнце.

Я обнаружил дюжину молодых парней, сидевших на диванах в бильярдной. Они пили виски с содовой и по-прежнему взволнованно болтали, так и не сняв пальто, надетые поверх пижам. Они передавали расписание из рук в руки. Врач до сих пор не выходил из библиотеки. Наконец дверь открылась и в комнату просунулась голова лорда Амерстета.

– Все не безнадежно, – произнес он, – но довольно скверно. Сегодня крикета не будет.

Еще через час большинство из нас уже направлялось на станцию, чтобы успеть на ранний поезд. Мы набились в купе так, что было не продохнуть, и болтали о ночном происшествии. Я был своего рода героем, поскольку не дал сбежать пойманному негодяю, и мое чувство удовлетворенности от этого было тонким и сильным одновременно. Раффлс поглядывал на меня из-под полуопущенных век. Мы не говорили друг другу ни слова, и так продолжалось до тех пор, пока мы не распрощались с остальными в Паддингтоне и не заскользили по улицам в кэбе с бесшумными шинами и звенящим колокольчиком.

– Что ж, Банни, – сказал Раффлс. – У профессионалов все вышло, не так ли?

– Да, – ответил я. – И я чертовски этому рад!

– Тому, что бедный Маккензи получил пулю в грудь?

– Тому, что ты и я хоть раз оказались на правильной стороне.

Он пожал плечами.

– Ты безнадежен, Банни, совершенно безнадежен! И все же, полагаю, ты бы не отказался от своей доли, если бы добыча досталась нам? Однако ты положительно рад тому, что пришел вторым в свою вторую же попытку! Признаюсь, впрочем, что методы профессионалов были мне чрезвычайно интересны. И полагаю, что в плане полученного опыта я выиграл столько же, сколько потерял в плане упущенной выгоды. Этот спуск шкатулки из окна был очень простым и эффективным ходом. Эта парочка просидела внизу несколько часов.

– А ты-то откуда знаешь? – спросил я.

– Я видел их из окна, располагавшегося прямо над окном милой старой леди. Когда я ложился спать прошлой ночью, то ожерелье все никак не шло у меня из головы, и мне вдруг захотелось выглянуть в окно. Честно говоря, я хотел узнать, не открыто ли окно этажом ниже и есть ли хотя бы малейший шанс чем-нибудь поживиться там, воспользовавшись припасенным на такой случай куском веревки. Разумеется, в качестве меры предосторожности я первым делом выключил свет. И мне повезло, что я сделал именно так. Я заметил профессионалов прямо внизу, а им меня видно не было. На мгновение я увидел маленький светящийся диск, а затем вновь, через несколько минут. Само собой, я понял, что это такое, ведь циферблат моих собственных часов покрыт флуоресцентной краской, – такие часы могут сойти за фонарь, если нет ничего получше. Но эти парни не использовали их в качестве фонаря. Они следили за временем. Все зависело от их сообщника внутри. Вор застукал вора. Через минуту я понял, как все складывается.

– И ты ничего не сделал! – воскликнул я.

– Напротив, я спустился вниз, прямо в комнату леди Мелроуз.

– Неужели?

– Ни минуты не колеблясь. Чтобы спасти ее драгоценности. И я был готов закричать в ее слуховой рожок так, чтобы весь дом услышал. Но милая старая леди слишком глуха и слишком любит поесть перед сном, чтобы ее можно было легко разбудить.

– Ну и?

– Она даже не шевельнулась.

– И ты, несмотря на это, позволил, как ты их называешь, профессионалам украсть ее драгоценности вместе со шкатулкой!

– Все, кроме этой, – сказал Раффлс, положив сжатый кулак мне на колени. – Я бы показал его тебе раньше, но, черт возьми, старик, то выражение лица, которое было у тебя весь этот день, дорогого стоило.

Он разжал кулак, в следующее же мгновение сжав его снова, однако я успел заметить пригоршню бриллиантов и сапфиров, которые в прошлый раз видел на шее леди Мелроуз.

Le premier pas [17]