Рагана

– Для того чтобы погибнуть, не обязательно заходить в Навь. Порой достаточно не суметь пересечь мост.

– Что? – я наконец повернула голову в сторону расслабленно покачивающей в руке стакан Яросветы.

Мой жгучий взгляд никак не потревожил лауму, зато ее слова лишили меня покоя.

– Дом, в котором ты поселилась. Ты знаешь, кому он принадлежал до тебя?

– Приреченской знахарке, – осторожно отозвалась я. В груди шевельнулся комок жгучего холода.

– Ее звали Вожена, – Яросвета подняла лицо к невидимым под пологом Чащи небесам и закрыла глаза. – И она тоже была рага-ной, как и ты. Только прятаться умела лучше да друзей не заводила – боялась, что все умрут.

– Вы ее знали? – я развернулась к Яросвете всем телом и даже подалась вперед.

Мне ведь всегда хотелось понять, кем была бывшая хозяйка моего погибшего дома, но никто не пожелал мне ответить.

Яросвета отпила из стакана, чуть поморщилась. Отерла ладонью потемневшие губы, посмотрела на руку. Один за другим согнула пальцы, будто примериваясь вцепиться в чью-то глотку. Я поерзала, то ли в нетерпении, то ли пытаясь сбросить оцепенение, окутавшее меня при взгляде на черные загнутые концы ее когтей. Открыла было рот, чтобы повторить вопрос, но лаума заговорила:

– Вожена, как и многие до нее, откликнулась на наш Зов. Ей оставалось сделать последний шаг, она уже стояла на берегу Черницы и плела заговор, но…

– Она не смогла, да?

Яросвета кивнула и залпом допила взвар.

– Оборвала нить ворожбы и отступила. Вернулась в деревню и спряталась в своей избе, как крыса в норе. Старалась не приближаться к реке, за водой посылала мальчишек и даже сны свои сумела отгородить на время.

Выражение лица Старшей изменилось, по ее лицу пробегали туманные блики, и она казалась еще меньше похожей на человека, чем при первой нашей встрече. Лаума сжимала стакан все сильнее, и я зачарованно глядела, как из-под ее пальцев брызнула глиняная крошка, а после вся посуда с хрупаньем обратилась в осколки, осыпавшиеся с ее ладони.

– Сны и видения – часть навьего мира. Мы не могли уйти из Чащи, и нам пришлось учиться сосуществовать с нею. Со всеми ее правилами и законами. Мы сумели найти лазейку…

– Вы управляли снами! Посылали видения так же, как и мне, да? И Божене тоже?

– Мы не просто управляли сновидениями. Для нас они стали тропой. Нитью, по которой мы могли дотянуться до человека даже в мире Яви. И заставить его сделать то, что необходимо.

Глаза Яросветы недобро сверкнули, и я проглотила вопрос, готовый сорваться с губ. Но Старшая знала, о чем я спрошу.

– Вожена отказалась прийти на помощь сестрам. Тогда я ее наказала.

Я почувствовала, как дурнота подступает к горлу, и порадовалась лишь тому, что желудку нечего было из себя извергать. Яросвета убила ее. Убила свою сестру… а может, дочь или внучку. Не простила ей малодушия и слабости. Не позволила жить, когда лаумы томились в заточении.

Всегда ли в Яросвете была эта жестокость? Или такой ее сделала Чаща?

Я не знала.

Внутри все застыло, словно прихваченное морозом.

– Ты дрожишь, – бросила Старшая. – Я прикажу Ртути и Сере, чтобы они затеплили очаг в твоем доме.

– Благодарю за заботу, – я едва шевельнула губами.

Перед глазами плясало белое пламя, а я видела в нем лицо той, в чьем доме почти обрела покой: оно кривилось от боли, и зубы странно белели в заполненном кровью рту.

Я не заметила, как Яросвета ушла. От мечущихся серых фигур и жара пламени у меня кружилась голова.

Я встала и на негнущихся ногах направилась в сторону землянок.

За пределами Убежища шумел и вздыхал лес: скрипели корни, щелкали ветками-клювами жутковатые деревья, вдалеке тоскливо выла какая-то голодная тварь. Весь облик Чащи дрожал, затянутый дымкой, будто от жара, ее облик поминутно менялся – едва заметно, сбивая с толку, путая мысли. Я с трудом отвернулась от нее и отправилась на поиски своего ночлега.

Все землянки казались одинаковыми. Сердце снова тоскливо сжалось: в людских деревнях и наличников-то одинаковых не встретишь, у каждого дома свое лицо. Идя по Убежищу, я никак не могла отделаться от ощущения, что все это лишь дурной сон. Я сравнивала портреты с обложек прочитанных книг с встречающимися на пути женщинами, больше похожими на мавок или лесавок. Сухие тела. Горящие алым светом глаза. У всех поголовно длинные белые волосы. Большинство плело косы, только Яросвета носила их распущенными, заплетая всего пару косичек по бокам от лица. Словно Чаща выела из них все цвета вместе с жизнью…

Ноги донесли меня до домишки, напоминающего гнездо ласточки. Его стены были сделаны из глины – такой же серой, как вездесущий песок, укреплены ветками и крупными валунами. После разговора с дейвасами Яросвета привела меня к этой землянке и сказала, что здесь я буду ночевать. Она приставила ко мне двух то ли охранниц, то ли стражниц, Ртуть и Серу, которые неотступно следовали за мной бесшумными тенями. Старшая сказала, что они будут оберегать мой покой и помогут сдержать влияние Чащи, подчас слишком тонкое и незаметное.