Рагана

– Белых лилий цветы серебристые вырастают с глубокого дна, где не светят лучи золотистые, где вода холодна и темна[21], – нараспев произнесла Сауле. – Давным-давно, когда один слишком ответственный огненный колдун еще не пожертвовал собой, здесь был мой храм. Когда мир вывернулся наизнанку, поглотив человеческие земли, храм остался – я слишком любила в нем бывать, и он пропитался моей энергией. Но смотреть за ним больше было некому. Я не могла попасть в тюрьму, сотворенную силой души и огня, и помочь своим дочерям. Как жаль… Мне больно видеть, во что превратились те, кого я создавала, чтобы защищать жизнь. Теперь все, чего они хотят, – отнимать ее ради мести.

Сауле наклонила голову, и по ее щеке скатилась золотая слеза.

Я не знала, что сказать. Всю жизнь я просила ее лишить меня сновидений, в которых я либо видела, как умирает мама, либо бежала на голос, но так ни разу и не сумела увидеть зовущего. Но ни одной ночи не прошло в благословенной темноте. Признаться, себя мне было жальче, чем златоволосую Деву.

– Я чувствую твою злость, – прозвенел ее голос, и мои щеки опалило жаром стыда. – И не буду отрицать своей вины. Не в моих силах избавить тебя от кошмаров. Ты сама должна пройти этот путь и увидеть, что ждет тебя в его конце. Знаю, ты представляла нашу встречу по-другому, но это мне придется просить тебя о помощи.

В душе нарастала та самая злость, выжигая стыд и сомнения. Всем что-то от меня надо. Марию я нужна, чтобы зачать одаренного наследника. Совию – чтобы вернуться в Школу и получить грамоту ведьмака. Лаумам – чтобы провести обряд и открыть дорогу в мир живых. Богине – чтобы вызволить лаум. Даже деревенским я нужна была, чтобы лечить их хвори, и никому не было дела до того, чего хочу я. Впрочем, нет. Откровенно говоря, стоит признать, что с жителями Приречья у нас был справедливый уговор. Они мне – дом и зимовку, я им – лечение. Самая честная сделка из тех, что я волей или неволей заключила в последнее время.

Я не заметила, как Сауле возникла рядом со мной, но то, что она это расстояние не пешком преодолела, – точно. Богиня оказалась ниже меня почти на голову. Волосы текли с ее белых плеч живым огнем, в который хотелось запустить обе руки и позволить выжечь себя дотла. Порыв ветра растрепал мои собственные волосы, и прикосновение жестких прядей к лицу странным образом успокоило и прояснило разум.

– Вы хотите, чтобы я выпустила лаум, верно?

– Нет, – ее голос звякнул грустью.

Я опешила и даже, кажется, рот открыла от удивления.

– Тебе придется самой выбирать, как поступить, но прежде чем ты примешь решение, позволь, я расскажу тебе одну историю. Она произошла много весен назад, и все, что будет сказано, – истина…

Глава 26 Огонь и вода

Сауле медленно крутила лилию, поглаживая тонко пахнущие лепестки. Я ждала, пока богиня соберется с мыслями, исподтишка оглядывая поляну со стелой. В густой короткой траве, такой яркой, что глазам, привыкшим к серости Чащи, становилось больно, взаправду виднелись остатки домов. Заросший козырек крыши. Две палки от забора, лежащие бок о бок, точно пара влюбленных, не пожелавших расставаться и после смерти. Черепки кувшина. Кости…

Они выступали из-под травяного ковра едва заметно, если бы я не вглядывалась, то не обратила бы внимания на отблеск чего-то белого. Но я заметила – и уже не могла отвести глаз от вылизанных временем осколков. Все, что осталось от живых людей.

Густой как мед голос Девы пробился сквозь бешеный стук сердца в ушах. Она говорила нараспев, точно рассказывала сказку, и я невольно поддалась чарам ее речи.

– Когда-то, на заре мира, мертвые не уходили от живых. Они бродили промеж тех, кого не могли коснуться, и тосковали – о жизни, которая им больше не принадлежала, о поступках, которые не успели совершить, о возлюбленных, с которыми оказались разлучены. Их скорбь и ярость были так сильны, что дали им силы причинять вред живым. Люди обратились к богам с мольбой о защите. Ведь мертвые не чувствовали боли или сожаления, им не нужен был отдых – зависть и ненависть поддерживали их, кормили и согревали. Род людской слабел, а беспокойников становилось все больше.

Тогда я собрала своих верных жриц из всех святилищ и дала каждой испить свет утренней зари. Вместе с ним девы обрели умение лечить любые болезни и увечья, даже те, что наносили мертвецы. А еще те из них, кто сумел овладеть своим даром в совершенстве, научились управлять водой. Ведь вода свободно течет между Жизнью и Смертью, из воды когда-то зародился весь наш мир. Тех дев стали называть лаумами.