Рагана

Дейвас не нуждался в моем подтверждении. Он подошел ко мне и взял меня за руку, крепко стиснув ладонь. На мгновение мы оказались совсем близко друг к другу, и против воли я вдохнула его запах. Хвойная терпкость защекотала нос, а от нотки мускуса кровь по телу побежала быстрее. Но тут запах костра и осенних листьев окутал меня со спины, и я легко сбросила подступавшее наваждение.

Когда-то я любила эти ароматы. А теперь, похоже, буду избегать их.

– Тебе обязательно все время ее хватать? – хрипло осведомился Совий, вставший позади меня: это от него пахло осенью.

– Может, ты не заметил, но та часть ее силы, за которую лаум и их потомков раган прозвали водяницами, спит. Я могу ненадолго ее пробудить, и проще всего сделать это через касание, – Марий потянул меня к реке, и я неохотно подчинилась.

Знак на спине потеплел, подтверждая сказанное огненосцем, и я невольно передернулась. Марий же, когда мы отошли от Лиса на достаточное расстояние, тихо промурлыкал:

– И да, мне просто нравится тебя трогать.

Мы встали на берегу, так близко к воде, что носки наших сапог намокли. Марий приказал мне представить мост и вытянул мою руку над беспокойной чернотой. Его собственная чуть засветилась: дейвас призвал огонь, и я почувствовала, как внутри меня каждая жилка задрожала, будто по ним кроме крови потекло что-то еще. Возможно, именно так оно и было, потому что рука, которую держал Болотник, вдруг окуталась серебряной дымкой. Я напомнила себе, что терплю все это ради того, чтобы добраться до лаум, закрыла глаза, отгоняя назойливо жужжащие мысли, и задумалась.

– Что бы ты себе ни навоображала, к истине оно отношения не имеет, – хлесткий голос вытянул по спине, словно кнут. Я поморщилась, по-прежнему не раскрывая рта. Развеяла образ мощного, выстланного толстыми бревнами моста и позволила мыслям унестись в детство.

Я болтаю ногами в теплой воде, сидя на полуразрушенных мостках. Рядом покачивается серая лодочка, полная рыбы, и солнечные лучи рисуют радуги на чешуе. Берег зарос рогозом, и в его зеленых кущах жирные пятнистые лягушки распевают на разные лады неожиданно тонкими и мелодичными голосами. В темной – почти как в Чернице, но все же светлее – воде плещется подруга. Брызгается и хохочет, когда я не успеваю закрыться рукой, и серебристые капли стекают по притворно обиженному лицу…

– Прекрасно. Можешь, когда захочешь. Продолжай в том же духе, и мы сработаемся.

– Для тебя старалась. Надеюсь, на том берегу ты будешь первым, кого сожрут, – я вырвала руку из хватки дейваса и отошла в сторону.

Он не обратил внимания на мой маленький бунт: был слишком занят разглядыванием сооружения, что поднялось из воды и состояло, казалось, сплошь из подгнивших палок и разномастных досок. Кое-где вода захлестывала этот жутковатого вида мост. В некоторых местах зияли проплешины. Просто удивительно было, на чем держалась странная переправа, но я знала – на слове раганы. Я никогда не встречала мостов, на которых спокойно могли разъехаться две телеги, зато вот таких мостиков навидалась за жизнь с лихвой. Он был куда прочнее, чем казался, и тянулся к берегу Чащи корявой зеленоватой рукой.

Кто-то сжал мое плечо, и я вздрогнула. Но это всего лишь Лис попытался меня подбодрить. Я фыркнула и шагнула вперед, сбрасывая его руку. Я первой ступила на мост, отозвавшийся легкой дрожью, как живое существо, а когда обернулась, Совий вновь надел маску отстраненности.

Я была единственной, кому переправа не доставила хлопот, – ни разу не оскользнулась и не потеряла равновесия. В то же время оба дейваса то и дело подхватывали друг друга, когда нога проваливалась сквозь гнилую доску или коварная волна сбивала с ног. Черница не хотела пускать огненосцев в Чащу, и я бы рада была согласиться с ней… Но я не знала, что ждало впереди и какие чудовища скрывались за молчаливыми стволами с наростами капов. Дейвасов с младых ногтей натаскивали на убийство нечисти, и возле них, несмотря ни на что, я чувствовала себя более защищенной.

Мост кончился, и я спрыгнула с него, мигом увязнув в сером, сухо шуршащем песке. Дейвасы неуклюже приземлились рядом, и Марий выругался, подвернув ногу. Их неловкость по сравнению с тем, что я видела на другом берегу, казалась такой странной и нарочитой, что с моих губ сорвался нервный смешок.