Рай социопата. Сборник рассказов

На третьем этаже тоже проживали несколько семей, но более спокойных, я их даже не различал, кто из какой квартиры. Здоровался при встрече и все, и то не со всеми. С третьего этажа я знал только Валю. Эта девушка была старше меня на восемь лет. Когда я учился в первом классе, она заканчивала девятый. Потом она училась в каком-то училище и где-то работала. Я с ней никогда не общался, только здоровался и жутко стеснялся при встрече. Она же не обращала на меня никакого внимания. Валя мне очень нравилась, но я об этом никому не рассказывал. Это было глупое детское влечение к более взрослой девочке, которая просто оказалась в поле зрения. Знаете же этих тупых подростков – они влюбляются во все, что увидят. Я тоже был тупой. Нет в этом ничего зазорного. Валя была единственным приятным для меня человеком в нашем подъезде. Жили бы там в то время другие симпатичные девочки, я может на нее и внимания бы не обратил.

Когда Вале было уже около двадцати, она совсем расцвела, стала очень привлекательной. Летом она ходила в легком коротком платье, обнажающем ее упругие бедра. Когда Валя бегом спускалась по лестнице, ее пышная грудь колыхалась вверх-вниз так, что при встрече я замирал как вкопанный, а она без эмоций на лице пробегала мимо и даже не здоровалась.

Я часто думал о ней и писал стихи. Глупые такие стишки, которые школьники пишут: про ванильные облака, любовь-морковь, про «не могу без тебя» и прочую похабщину. Вот же дурак был! Часто ходил с затертым тетрадным листочком, на котором был написан один из моих наивных стихов и хотел подарить его Вале при встрече. Несколько дней я ее не видел, а потом как-то встретил на лестнице и молча прошел мимо. Так долго готовился, а когда появилась возможность, – струсил. Меня потом посещали мысли подбрасывать бумажки со стихами ей в почтовый ящик, но даже на это я не решился. Думаете, жалею об этом? Нисколько, даже рад. Объясню почему.

Однажды мы гуляли с одноклассниками после школы. Как обычно, лазили по деревьям, бегали по подъездам и искали приключения. В одном из высотных домов, находившемся в паре кварталов от школы, мы решили пробежаться по лестнице до последнего девятого этажа, чтобы проверить, не заперт ли там выход на крышу. Лестница в том доме находилась отдельно от лифтов и этажных площадок, поэтому встретить кого-нибудь из жильцов мы не планировали. Я побежал вперед, решив обогнать своих одноклассников. Когда я миновал пролет очередного этажа, услышал, что чуть выше на лестничной площадке кто-то есть. Я выглянул из-за перил и увидел Валю. Она сидела на ступеньке, обхватив голову руками. Рядом стояла полуторалитровая пластиковая бутылка с какой-то жидкостью и разбросаны окурки, один из них еще дымился. Я не понял тогда, что с ней было не так. Она была словно пьяна или сильно расстроена. Выглядела она отвратительно: туфли лежали в стороне, ноги были босые, брюки грязные, волосы растрепанные. Услышав шум, Валя подняла голову и посмотрела на меня. Глаза ее были злющие, заплаканные, – я ее такой никогда не видел. На секунду мне даже показалось, что она превратилась в зомби и сейчас набросится на меня, чтобы прокусить череп и съесть мозги, но она не накинулась, а лишь прокричала охрипшим голосом: «Пошли на хер отсюда!» Споткнувшись и разбив коленку, я бросился бежать вниз, где наткнулся на поднимавшихся вслед за мной друзей. Они тоже услышали недовольный рык Вали, поэтому, не задавая лишних вопросов, развернулись и побежали вниз. Они ее не видели, слышали только голос. Я им потом сказал, что на лестнице сидела незнакомая пьяная компания. Ни в тот вечер, ни потом я так и не узнал, что случилось с Валей. Наверно, она поссорилась со своим ухажером и напилась, а может быть, он избил ее или еще что хуже. С того дня она перестала быть для меня той Валей, которой я посвящал стихи и с которой в тайне ото всех мечтал связать свою жизнь.

На следующий день по дороге из школы я встретил Валю возле дома. Она выглядела уже не так как накануне: одета была в чистое платье, причесана, накрашена, лицо только было уставшим, заплывшим. Она, как ни в чем не бывало, шла навстречу и не обращала на меня никакого внимания.

– Здравствуйте, – скромно процедил я.

– Привет, – буркнула Валя, безразлично повернув ко мне голову вполоборота и продолжив движение.

Судя по выражению ее лица, она не была ни чем смущена, и, скорее всего, не узнала меня тогда на той злосчастной лестнице, чему я был несомненно рад. С тех пор мои подростковые чувства к взрослой соседке окончательно искоренились. Стихов я больше не писал, а с Валей мы так и не общались потом, лишь здоровались иногда, как и со всеми другими жильцами дома.