Рай социопата. Сборник рассказов

Мама мне все уши прожужжала, чтобы искал невесту, а я, глядя на соседей да молодые пары в округе, как-то не спешил. Часть моих сверстников успела пожениться и развестись. Те, кто не разводился, жили, в основном, как кошки с собаками. Хоть они это и скрывали, видно было по ним, даже когда с детьми гуляли: нервные постоянно, друг друга одергивают. Тошно на это смотреть. Да и дети их вечно норовят себя травмировать. Бегают эти молодожены за своими отпрысками как курицы за цыплятами и кудахчут: «Не лазай сюда! Иди туда играй! Не сюда! Брось! Опять обкакался? Вася, где салфетки? Почему не взял?! Домой быстро!» К этому я точно не был готов, тем более со своей зарплатой и ограниченной жилплощадью.

Валя за все эти годы сильно изменилась, набрала много лишних килограммов. Ее вряд ли можно было бы узнать, если сравнить с подростковыми фотографиями. Это были две совершенно разных женщины: Валя – молоденькая и стройненькая, в которую я когда-то был влюблен, и Валентина «версия 2.0» – с тремя подбородками и отвисшей грудью, сложенной пластами на огромном животе. Вместе со своим мужем она много курила и пила. В каких условиях воспитывались их дети, я не знал и знать, если честно, не хотел. Мог только догадываться, потому что слышал ежедневно крики наверху, сопровождающиеся передвижением мебели, падениями каких-то тяжелых предметов на пол и истеричными детскими визгами.

Валю я не виню. Она, как и моя мама, одна воспитывала сына. Зацепилась за первого встречного. А за кого еще? Выбор у нее был небольшой. Внешне после родов Валя сильно изменилась, поклонники не спешили за ней ухаживать, тем более никто не хотел связываться с матерью одиночкой. Когда она осталась одна с первым ребенком, я как-то слышал, проходя по двору, разговор Валиных сверстников. Один из ребят назвал ее «разведенкой с прицепом». Мне даже захотелось тогда ему замечание сделать, но я не стал. Струсил, а может просто решил, что не мое это дело – за нее заступаться. В конце концов, не я ее с ребенком бросил. Пусть живет теперь со своим алкашом, обожающим просиживать штаны на лестнице.

Чем Валин муж зарабатывал, я не знаю. Не видел, чтобы он регулярно куда-то на работу ходил. Может быть, воровал или грабил кого по ночам. Воспитанием пасынка и дочери он вряд ли занимался. Вообще не понимаю, зачем он Вале был нужен, если не работал. Он только пил и курил, проводя все время на лестнице. На какие средства они жили, для меня всегда оставалось загадкой.

Мама к тому времени с табаком завязала, со здоровьем у нее совсем было плохо. На кухне потому я не курил, выходил на лестничную площадку. Редко когда мне удавалось там покурить в тишине. Большую часть времени сосед находился на лестнице. У него на этаже даже табуретка стояла специальная. Я выходил, подкуривал сигарету и слышал его присутствие. Этот бухарик никогда не сидел тихо: постоянно кашлял, зевал, шаркал по полу тапками, вздыхал, плевал на пол. После щелчка моей зажигалки раздавался такой же щелчок сверху, словно он сидел и ждал, когда я выйду, чтобы подкурить в этот момент новую папиросу. Я возненавидел щелчки зажигалок. Каждый раз я торопливо докуривал сигарету, чтобы поскорее уйти с лестничной площадки. У соседа на этаже была трехлитровая банка для окурков, но он все равно часто бросал их вниз через лестничные пролеты. Несколько раз окурок пролетал мимо меня, но я не решался сделать этому нечистоплотному говнюку замечание. Порой терпеть себя не мог за это. Постоянно не решался ни на что. Как же мне не хватало хорошего пинка сапогом под зад! В своей нерешительности я винил своего биологического отца. Мне казалось, что он такой же, как этот сосед, – сидит сейчас где-нибудь также на лестнице и портит жизнь окружающим.

И все же, кое-чем я был признателен моему соседу. Благодаря ему я бросил курить. Меня так достало ощущать его присутствие наверху во время перекуров, что я решительно отказался от этой вредной привычки. Сначала не курил только дома, а потом и вовсе бросил. Раньше мне доставляло удовольствие травиться дымом за разговором в компаниях, но за последние годы я растерял всех знакомых, и курить стало не с кем. Все курильщики, которых я знал, постоянно кашляли и плевались, лица и зубы у них были желтые, со здоровьем куча проблем. Не хотелось мне повторять их судьбу, особенно – своего соседа. Каждый раз, когда я хотел купить сигарет, начинал вспоминать его и представлять, что превращусь в такого же, как он, если еще хоть одну затяжку сделаю. Ведь где одна затяжка, там и сигарета, где сигарета, там и пачка, где пачка – там снова зависимость. Факт существования соседа, как образца типичного возрастного курильщика и пьяницы, помогал мне сдерживать себя от вредных соблазнов.

На работе меня окружали одни пенсионеры, я там оставался одним из немногих молодых сотрудников. Никто на завод больше не шел работать: зарплата низкая, отношение скотское, производство вредное. Общаться мне там с коллегами по цеху было отвратительно скучно.