Райская молния

– Красненький? Пила. Он очень вкусный. Спасибо, хирра Мрланк.

– Тогда приводи постель в порядок и ложись отдыхать, – велел он.

– А вы, хирра?

– А я буду в ресторан собираться, – он достал новый сайртак, бросил на него критический взгляд.

– Я с вами хочу, – попросилась Эйзза.

– Отдыхай, – непреклонно отрезал он. – Нечего тебе там делать. Шум, табачный дым… Земляне будут на тебя пялиться и мечтать утащить в темный уголок… Ни к чему.

Эйзза сникла, завозилась с бельем. Еще пару дней назад ее это не смутило бы. Подумаешь, дым! А мужским взглядам она даже радовалась. Нынче все не так.

Освежившийся и приодевшийся Мрланк с небольшой папкой на молнии и без ненавистного кожаного плаща – каково таскать его по такой жаре, дневным жителям не понять! – поцеловал Эйззу в теплую щечку и захлопнул за собой дверь. На улице стремительно темнело. Мрланк прошел по коридору, кивая немногим встречным, салютующим капитану. Остановился у кают-компании десанта, заглянул.

– Кранц, – здоровяк был тут, пил реттихи и болтал со своим напарником на вечную тему – о женщинах. – Выйди сюда на минутку.

Кетреййи отложил бокал, казавшийся игрушечным в его ладони, вышел, чуть пригнувшись в дверном проеме.

– Да, хирра Мрланк?

– Кранц, пожалуйста… – Мрланк поднял руку и погладил кетреййи по мощной шее.

– Вы того, крови хотите? – догадался десантник и, глядя на капитана обожающими глазами, с готовностью наклонился, чтобы ему было удобнее. – А что у Эйззы не стали пить?

– Она беременна, – напомнил Мрланк, подушечками пальцев нащупывая вену.

– А, ну да. Так это что же, ребенок Стейрра? Или все-таки землянина?

– Стейрра, – соврал Мрланк. – Помолчи, милый, – и аккуратно укусил.

Кетреййи бережно обнял его своими ручищами, поглаживая по спине. Верный Кранц поил Мрланка кровью несколько лет – до появления Эйззы. И теперь снова, после недолгого перерыва. Многие шитанн из команды искали среди кетреййи изящных, красивых ребят, с кем можно и любви предаться, раз уж женщин нет. Мрланк считал: нет – так нет. И из чистого прагматизма предпочитал Кранца. Сильный, здоровый, надежный мужик, спокойно отдаст втрое больше нормы и не покачнется. Безмерно простодушный, доверчивый и обожающий капитана.

Злоупотреблять Мрланк не стал. Выпил четыре глотка, и хватит: нет нужды превышать норму. Благодарно чмокнул Кранца в склоненную макушку, стриженую под «ежик», проверил, не кровоточит ли укус. Обернулся на чьи-то шаги.

По коридору двигался Ртхинн с двумя своими телохранителями. Не уберегли они его от бланша. На лицо посланника было жутковато смотреть.

Показавшись из-за поворота и чуть не напоровшись на Мрланка и Кранца, он резко остановился. Завис на несколько секунд и вдруг выдавил:

– Капитан Мрланк… Простите, если можете.

У Мрланка едва челюсть не отвалилась. Он предполагал, что это Ртхинн станет требовать у него извинений, наезжать, а то и попытается сместить. Не успел он обрести дар речи, как Ртхинн быстро прошел мимо, к шлюзу. Телохранители затопали следом.

– Кранц, дорогой, – прошептал Мрланк, – скажи, что мне померещилось.

– Вы правда хотите, чтобы я так сказал? – неуверенно уточнил кетреййи.

– Нет. Ты слышал? Ты тоже слышал, как он извинился?

– Да, хирра Мрланк, – подтвердил Кранц. Десантник не видел в этом ничего сверхъестественного. Почему бы какому-то посланнику не извиниться перед его замечательным капитаном, самым важным человеком на свете? – Он сказал: «Простите».

Мрланк потрясенно покачал головой.

– Уму непостижимо. Может, я сплю? Кранц, ущипни меня.

– Если я ущипну, вам будет больно, – не согласился тот. И не ущипнул, оставив Мрланка гадать: приснилось – не приснилось?

В холодном ангаре, наполненном страданием и смертью, трудно думать об именах. Узнать имя, привязаться к тому, кто, быть может, завтра будет умирать на твоих глазах – значит, еще больше мучиться, глядя на это. Аддарекх Кенцца так и не познакомился ни с молодым пилотом-стажером, прикованным слева, ни со своим ровесником из навигаторов у скобы справа. Навигатор Арранц, пилот Трагг и боец Кенцца – чего еще? Навигатор был жестоко избит и кашлял кровью, от кислородного голодания у него меркло зрение, но он никак не умирал. Сутками напролет то бредил, то бормотал ругательства, а в перерывах надсадно кашлял. Мальчик-пилот большей частью пребывал сознанием где-то далеко, в неведомом счастливом краю, куда наяву – Аддарекх был реалистом – никому из них уже не попасть. Возвращаясь в действительность, юноша молча плакал. В какой-то момент слезы кончились, и это было ужасно – плач насухую, сотрясающий тело и рвущий душу. Потом вдруг пленным стали давать воду, и слезы вновь появились.