Райские птички

— Ты чудесный парень, Колючка. Правда. Мы же все равно будем видеться. А потом ты встретишь ту, которая подойдет тебе, как перчатка к руке, и вы проживёте долгую и счастливую жизнь! — заканчивает Вилина мечтательно. И, помолчав, добавляет, — тесты никогда не подводят. Вот увидишь, ты непременно будешь очень–очень счастлив.

Джереми молчит. Бабочки каким–то образом проникли внутрь и порхают в животе. Но это не радость, а тревожное предчувствие. В двух шагах, укутанный соленым туманом, плачет океан.

Глава 4

Белые, увитые плющом и бугенвиллией домики под черепичными крышами. Уютные улочки, не более семи метров в ширину. Живописное небо с лёгкими, как дым, облаками. Скользящие солнечные блики на стенах, в цветущей зелени, на мостовой. Экола напоминала загадочный старинный городок с картин Томаса Кинкейда.

Гельмут стоял на пятачке балкона, облокотясь на перила и вдыхая полной грудью соленый бриз с океана. Его дом, самый высокий на полуострове, располагался на холме, откуда к океану разбегались извилистые, каменистые улочки.

За оранжевыми черепичными крышами, утопавшими в сочной зелени, виднелась площадь с нарядной плиткой, витыми фонарями и фонтаном. За ней — уютная набережная с галереями, магазинчиками и кафе. Вдали сверкала голубая полоска океана, соревнуясь по чистоте оттенка с бездонным сапфировым небом.

К сожалению, пляж у набережной оказался непригодным для купания. Крупные камни и тёмная гряда кораллов почти у самого берега — живописно, но в воду заходить неудобно.

Верхаен приехал в благодатный уголок вечного лета из заснеженного Миннеаполиса. Окунуться в теплый океан, тут же, по приезде, было для него делом принципа. Глядя на каменистый берег, профессор нахмурился и Фреттхен, его верный гид и правая рука, тут же отреагировал:

— У нас есть еще два пляжа. «Рыбацкий» — там прекрасная, тихая бухта и «длинный» — белый песок, пологое дно. Вы останетесь довольны! «Рыбацкий» — вооон там, — махнул рукой Хорёк куда–то вправо, — за детским городком. А «длинный» — подальше. Он на другом конце и к нему довольно крутой спуск…

— Благодарю, но не сейчас. Я не настолько хорошо себя чувствую после перелёта, чтобы совершать долгие пешие прогулки. Пойдемте лучше, перекусим где–нибудь.

Лёгкий ужин в кафе «Бриз» порадовал свежими солоноватыми устрицами, коктейлем из креветок и лобстером с гриля.

Верхаен остался доволен, и Фреттхен, который считывал малейшие оттенки эмоций с его лица, трещал без умолку, пока они поднимались по извилистой улочке к профессорскому дому.

— Вы обязательно должны посмотреть нашу галерею! Мы ежемесячно обновляем экспозиции. А иногда и чаще!

— Завтра, все завтра, — махнул рукой Гельмут, — увидимся завтра!

Он захлопнул дверь и отправился прямиком в душ. А оттуда — в объятия Морфея.

Утро выдалось прекрасным — он рано лег и рано встал, замечательно выспался и застал удивительной красоты рассвет. Дошёл, не торопясь, до «рыбацкого», про который толковал Хорёк, и насладился в полной мере и девственной чистотой природы, и тишиной, и одиночеством. После шумного мегаполиса всё это казалось настоящей роскошью.

Если бы не пара перевёрнутых лодок на берегу и одна — замершая крохотной точкой в океане, можно было подумать, что Гельмут очутился на необитаемом острове и единолично владеет розовыми скалами, разноцветной галькой и прозрачной водой, в которой видно не только мальков, но и каждый мелкий камушек на дне.

После купания он принял душ, спустился на набережную и позавтракал под резкие крики чаек и тихий плеск волн о камни. Затем провел полдня в кабинете у школьного психолога.

— Вот этот, этот и этот. Вот ещё. Ещё один, — бросал он папки Фреттхену на стол.

Перебирал личные дела и результаты тестов, отбирая тех, на кого хотел посмотреть лично.

— Да, мистер Верхаен, — встал на вытяжку Хорёк.

— Не надо официоза. Зовите меня по имени. А это кто? Ну и ассоциации! Океан — свобода, небо — простор, пальма — одиночество, галька — твёрдость… забор — побег! Куда ни ткни — сплошная индивидуальность и свободолюбие. Что за Джереми Вильямс? Что–то я его не припомню.

— Хороший парень, — затараторил психолог. — Немного молчаливый и замкнутый, но в целом — подающий надежды. Мы с ним очень подружились — я на короткой ноге со всеми ребятами! У меня всё под контролем.

После беседы с Вильямсом и остальными, не вполне благонадёжными воспитанниками — обед в школьной столовой. Профессор пожалел, что не наведался в полюбившийся «Бриз». Там кормили вкуснее. С другой стороны — шагать под жарким тропическим солнцем, обливаясь потом, то ещё удовольствие. Лучше простой картофельный салат, но рядом со школой.

Сиеста — сладкое время послеобеденного отдыха, и вот профессор обозревает Эколу со своего балкона. Он тут главный. Он — Гельмут Верхаен, давно вошёл в круг победителей и заслужил право смотреть сверху вниз.

Профессор повернул гордый профиль направо — туда, где неспеша прогуливался утром. Корпуса детского городка, а за ними «рыбацкий пляж».