Райский сад

За одним из столиков сидела Марита с книгой. Сегодня на ней были надеты полосатая рыбацкая блуза, теннисная юбка и сандалии. Заметив приближение Дэвида, она подняла голову, и он уже подумал, что сейчас она покраснеет, но девушка сумела взять себя в руки и сказала:

— Доброе утро, Дэвид. Хорошо поработал?

— Да, моя красавица.

Она встала и обменялась с ним коротким приветственным поцелуем.

— В таком случае я счастлива. Кэтрин уехала в Канны. Велела мне сходить с тобой на пляж.

— Она не захотела, чтобы ты поехала с ней?

— Нет, она попросила меня остаться. Сказала, что ты встал сегодня в жуткую рань и можешь заскучать, если мы обе уедем. Давай я закажу тебе завтрак? Нельзя же все время отказываться от завтрака.

Девушка сходила на кухню и принесла ему яичницу с ветчиной и горчицу двух сортов — английскую и соворскую.

— Трудно было сегодня? — спросила она.

— Нет. Писать всегда трудно и одновременно легко. Сегодня все шло отлично.

— Жаль, я не могу тебе помогать.

— Никто не может писать за меня.

— Но я могла бы помогать тебе как-то иначе. Как ты считаешь?

Он хотел сказать, что помочь ему невозможно, но вдруг передумал и сказал совсем другое:

— Ты уже помогаешь мне.

Он собрал кусочком хлеба остатки яичницы и горчицы и допил чай.

— Как тебе сегодня спалось? — спросил он.

— Очень хорошо. Надеюсь, тебя это не задевает?

— Нисколько. Это нормально.

— Может, хватит уже обмениваться любезностями? Мне казалось, мы оставили церемонии в прошлом.

— Хорошо, давай прекратим. В том числе и дурацкие разговоры вроде: «Большего я тебе позволить не могу».

— О’кей, — сказала она, вставая. — Если надумаешь идти купаться, я в своей комнате.

Он тоже поднялся.

— Останься, пожалуйста. Я больше не буду такой свиньей.

— Не надо ломать себя ради меня. Ох, Дэвид, как мы могли так увязнуть? Бедный Дэвид. Что с тобой делают женщины. — Она гладила его по голове и улыбалась. — Если ты хочешь купаться, я пойду соберу вещи.

— Хорошо. А я пока надену сандалии.

Они лежали на песке, в тени красно-бурой скалы, где Дэвид расстелил пляжные полотенца и купальные халаты.

— Сходи окунись, а потом я, — сказала девушка.

Мягким нежным движением он оторвался от нее; прошел, увязая в песке, по пляжу, нырнул в том месте, где вода была холоднее, и поплыл глубоко под водой. Всплыв на поверхность, он поплыл навстречу ветру, а потом обратно, туда, где его ждала девушка, стоя по пояс в воде. Ее черная голова была мокрой и гладкой, по загорелому телу стекали капли. Он крепко обнял ее, и они долго стояли, омываемые волнами. Потом они поцеловались, и девушка сказала:

— Ну вот океан все и смыл.

— Пора возвращаться.

— Давай обнимемся и нырнем один раз вместе.

Кэтрин еще не вернулась. Дэвид и Марита приняли душ и ждали ее в баре. Они пили мартини, глядя на свое отражение в зеркале. Они разглядывали друг друга очень внимательно, потом Дэвид ободряюще улыбнулся, и девушка покраснела.

— Я хочу, чтобы нас с тобой больше связывало, — сказала она. — То, о чем будем знать только мы с тобой. Тогда я буду меньше тебя ревновать.

— Я не стану бросать рядом два якоря, — сказал Дэвид. — Они могут так сцепиться, что потом не распутаешь.

— И все же я найду способ удержать тебя при себе.

— Милая практичная наследница.

— Мне бы хотелось сменить это имя.

— Имена входят в плоть и кровь.

— Вот поэтому я и хочу изменить свое. У тебя есть серьезные возражения?

— Нет... Хайя[44].

— Повтори еще раз, пожалуйста.

— Хайя.

— Это хорошее имя?

— Очень хорошее. Это будет только наше имя. Никто другой не должен его знать.

— А что оно означает?

— Та, что краснеет. Скромная.

Он обнял ее и тесно прижал к себе, девушка положила голову ему на плечо.

— Поцелуй меня только один раз, — попросила она.

Кэтрин приехала возбужденная, растрепанная, ужасно довольная и веселая.

— Вижу, вы ходили купаться, — сказала она. — Оба выглядите неплохо, хотя еще не обсохли после душа. Позвольте мне рассмотреть вас.

— Это ты позволь рассмотреть тебя, — сказала девушка. — Что ты сделала с волосами?

— Это — cendre[45], — сказала Кэтрин. — Нравится? Жан экспериментирует с новым цветным ополаскивателем.

— Красивый цвет, — признала девушка.

Волосы Кэтрин производили поразительное впечатление на фоне ее темного лица. Кэтрин схватила бокал Мариты и отпила из него, глядя на себя в зеркало.

— Ну как вы поплавали? Хорошо?

— Хорошо, — ответила девушка. — Правда, не так долго, как вчера.

— Хороший коктейль, Дэвид, — сказала Кэтрин. — Почему у тебя всегда такой вкусный мартини? Ни у кого так не получается.

— Я добавляю джин, — сказал Дэвид.

— Сделай мне тоже, пожалуйста.

— Сейчас он тебе ни к чему, чертенок. Мы идем обедать.

— А мне хочется. После ленча я пойду спать. Знал бы ты, как изматывает все это осветление и перекрашивание.

— И как называется твой новый цвет? — спросил Дэвид.

— Он почти белый, — сказала она. — Он должен тебе нравиться. Поглядим еще, сколько он на мне продержится.

— Я вижу, что он белый. Мне интересно, что это за оттенок.

— Ну, это что-то вроде цвета мыльной пены. Ты помнишь этот цвет?