Райский сад

— Не надо, пожалуйста. Ты должен доверять мне, Дэвид. Я не буду нигде останавливаться, но обещаю ехать очень осторожно.

— Нельзя, чертенок. Сейчас рано темнеет.

— Не бойся. Ну будь умницей, отпусти меня. Ты же всегда мне все разрешал. Когда я делаю что-то неправильно, я всегда надеюсь, что ты сможешь простить меня. Я буду ужасно скучать по тебе. Мне уже тоскливо от мысли, что мы расстаемся. В следующий раз мы поедем вместе.

— У тебя сегодня был трудный день, — сказал Дэвид. — Ты устала. Хотя бы позволь мне проверить «бугатти», прежде чем ты в него сядешь.

Он зашел к Марите и сказал:

— Не хочешь прокатиться?

— Хочу.

— Тогда пошли, — сказал он ей.

Глава двадцать седьмая

Дэвид сел в машину, и Марита устроилась рядом на переднем сиденье. Он вырулил на дорогу, слегка присыпанную песком, который ветер приносил сюда с пляжа, и поехал, поглядывая на заросли папируса по левую сторону дороги и на пустынный пляж и море по правую. Он ехал прямо по шоссе, пока не показался быстро набегавший на него мост, выкрашенный в белый цвет. Прикинув расстояние до моста, Дэвид убрал ногу с педали газа и мягко нажал на тормоз. Автомобиль уверенно держал дорогу и равномерно замедлял ход при каждом нажатии на педаль, его не заносило и не вело в сторону. У моста Дэвид остановился, переключил скорость и под нарастающий рев двигателя снова помчался по шоссе номер шесть на Канны.

— Она сожгла все рассказы, — сказал он.

— О, Дэвид.

Они въехали в Канны, когда в городе зажигались огни. Дэвид остановил машину под деревьями напротив кафе, где они с Кэтрин впервые встретили Мариту.

— Может, поищем другое место? — предложила Марита.

— Как хочешь. Какая, к черту, разница.

— Или просто покатаемся.

— Нет, я бы предпочел освежиться, — сказал Дэвид. — я просто хотел проверить, в порядке ли машина. Кэтрин уезжает.

— Уезжает?

— Говорит, что да.

Они сидели за столиком на террасе; деревья, подсвеченные фонарями, отбрасывали пятнистую тень. Официант принес Марите херес «Tio Pepe», Дэвиду — виски с перье.

— Если хочешь, я поеду с ней, — сказала Марита.

— Ты думаешь, с ней может что-то случиться?

— Нет, Дэвид. Я думаю, сейчас она на время успокоится.

— Может, и успокоится, — сказал Дэвид. — Черт, она сожгла все до последнего листка, кроме повести о нашем путешествии. Той, где я пишу о ней.

— Это чудесная повесть, Дэвид, — сказала Марита.

— Я не нуждаюсь в утешениях, — сказал Дэвид. — Я сам написал эту повесть и знаю, чего она стоит, но я также написал и рассказы, которые она сожгла.

— Ты можешь написать их заново.

— Нет. Когда вещь пишется на одном дыхании, ее потом невозможно вспомнить. Я сам каждый раз потом перечитываю и не могу поверить, что это написал я. Нет, если вещь получилась, ее невозможно восстановить. Каждый раз тебе дается только один шанс. И количество этих шансов тоже строго отмерено.

— Каких шансов?

— Написать хорошую вещь.

— Но ты же можешь все вспомнить, Дэвид. Ты должен вспомнить.

— Этого не может никто: ни ты, ни я, ни кто другой. Как только рассказ получается, я мгновенно теряю с ним связь.

— Она хотела причинить тебе боль.

— Нет.

— Тогда что?

— Ей не хватило терпения. Все, что случилось сегодня, случилось только потому, что она слишком спешила.

— Надеюсь, ко мне ты будешь так же снисходителен.

— Ты просто будь рядом и проследи, чтобы я не убил ее. Знаешь, что она надумала? Нет? Она собирается заплатить мне за рассказы, чтобы я не понес никакого ущерба.

— Нет.

— Да. Именно так. Она обратится к своим адвокатам, чтобы они назвали ей предположительную стоимость моих рассказов — и они их оценят, раз уж они смогли оценить фантастические штуковины «Руба»[56], — после чего она заплатит мне вдвое больше названной цены.

— Нет, правда, Дэвид, не могла она такого сказать.

— Она сказала, вот этими самыми словами. Осталось только уточнить детали и придумать, чем еще она может потешить свое великодушие, помимо выплаты мне двойной компенсации.

— Нельзя отпускать ее одну, Дэвид.

— Да знаю я.

— И что ты собираешься делать?

— Не знаю. Пока давай просто посидим. Сейчас некуда спешить. Я думаю, она устала и легла спать. Я бы тоже поспал, но с тобой и так, чтобы проснуться, а рассказы на месте, и я снова могу идти и спокойно работать.

— Так и будет. Ты будешь просыпаться рядом со мной и работать так же хорошо, как сегодня утром.

— Ты ужасно хорошая, Марита. Могла ли ты представить, на что себя обрекаешь, когда приехала сюда в первый раз?

— Ты меня недооцениваешь. Я прекрасно понимала, что меня ждет.

— Конечно, мы оба все понимаем. Выпьешь еще?

— Выпью, если ты тоже будешь, — сказала Марита и добавила: — Я только не знала, что будет схватка.

— И я не знал.

— Но твоим противником стало время.

— Не время, а Кэтрин.

— Только потому, что для нее время течет по-другому. И она от этого в панике. Вот ты сказал, что сегодня все произошло из-за того, что она слишком спешила. Я так не думаю, но главное ты угадал. В этой схватке твоим противником было время. Удивительно, как ты столько времени продержался.