Райский сад первой любви

Девочки были очень терпеливы с Сиси. Младше их на два года, по сравнению с ними она оказалась все равно что неграмотная, зато рвение било через край, и она принялась читать книжки громким резким голосом; если не смотреть, то можно было подумать, что это по телевизору евнух зачитывает императорский указ. Сиси читала, напрягая все силы. Сыци хотела было объяснить ей какой-то иероглиф, но Сиси швырнула книгу и заорала: «Папа – идиот!» Однако Ли Гохуа обратил внимание только на то, что когда раскрывали книгу со сказками, то дуновением ветерка от страниц у Сыци откинуло со лба челку. Он знал, что девочкам челку «задирать» запрещается даже строже, чем задирать юбку. В тот момент челка Сыци поднялась, словно водяной пар, будто бы она только что прыгнула с высоты. Длинная шея служила опорой для личика в форме яйца, а покатый лоб был гладким, как младенческая отрыжка. Ли Гохуа подумал, что это маленький эльф из книги сказок понял его и помог ему, подув со страниц книги. Девочки с удивлением посмотрели вслед Сиси, а потом повернулись к нему. Оставалось надеяться, что в тот момент он не выглядел еще старше. Только потом, по прошествии долгого времени, девочки поняли, что учитель Ли специально выставляет Сиси тупицей. Он отлично понимал, что могут вытворять излишне грамотные девочки.

Учитель Ли ласковым голосом сообщил, что у него есть сборник сочинений нобелевских лауреатов. Сиси ему подыграла, и нобелевские лауреаты тоже к месту. Нужно сыграть роль отца в ожидании дочерней любви. Притвориться второсортным учителем, время от времени изливающим душу; про таких говорят иронично «учитель-ремесленник». Учитель литературы, который дотянул до середины жизни, но так и не нашел понимания. Шкаф во всю стену, заставленный классикой, превозносил его эрудированность, учебники афишировали его одиночество, а роман равнялся душе. Необязательно даже было посещать его занятия. Необязательно для этого нужна дочь.

Ли Гохуа стоял за кафедрой на подготовительных курсах, а перед ним бурлил океан. Ученики, поднимавшие головы от конспектов, напоминали пловцов, переводящих дыхание. Учитель Ли ходил туда-сюда перед длинной классной доской, как будто рисовал тушью традиционный китайский пейзаж на горизонтальном свитке. Он живет внутри пейзажа, который создал сам. Нагрузка перед вступительными экзаменами просто потрясающая! В жизни только ученицы подготовительных курсов умели справиться с напряжением, переплавить его в любовные послания и упаковать в ароматизированные розовые конверты. Некоторые девочки настоящие уродины. Сгорая от стыда и покрываясь румянцем, напоминающим угревую сыпь, вытягивали пухлую руку вперед до предела, словно бы натягивая тетиву, чтобы выстрелить в него конвертом, который держали в этой самой руке. Настолько страшненькие, что, даже если бы сразу согласились, он бы не стал ничего предпринимать. Но именно благодаря таким вот школьницам в его секретной квартирке стоял целый картонный ящик, набитый любовными письмами. Красивых девочек, которых он приводил к себе, опьяняло море розовых конвертов. Даже такие красавицы не получали столько признаний. Некоторые, увидев ящик, становились куда сговорчивее. Некоторые пусть и не слушались, но, как ему хотелось верить, благодаря ящику уступали хоть немного.

Одна девочка выдержала с часа ночи до двух, чтобы заткнуть за пояс соседку-одноклассницу, но в ответ эта соседка, чтобы одержать победу, терпела с двух до трех. А страшилка стремится превзойти десятки тысяч кандидаток. Свет ночника ярче полуденного солнца. Свою ностальгию по беззаботной школьной жизни и несбыточные мечты о счастье девочки переносили на учителя Ли. Они обсуждали его, когда обменивались экзаменационными работами, говорили, что только благодаря учителю Ли полюбили предмет «китайский язык и литература», но подспудно эта фраза означала, что благодаря экзамену по китайскому языку и литературе они полюбили учителя Ли. Они подсознательно ждали, что учеба на подготовительных курсах будет включать и какую-то сексуальную составляющую. Неосознанно их желание становилось отчаянием. Хорошо, что у него высокая переносица. Хорошо, что он рассказывает анекдоты с серьезной миной. Хорошо, что даже на доске он пишет с шутками-прибаутками. Желание превзойти десять тысяч других кандидаток, желания десяти тысяч кандидаток, нагромождавшиеся друг на друга, оборачивались прекрасным почерком в письмах, и хвостики откидных у иероглифов трепетали от влечения. Целый ящик писем – это оглушительный крик. Даже если бы почерк был вполовину красив, этого уже хватило бы. Учитель Ли вливал в девочек колоссальное желание, выстреливал их же собственной больной озабоченностью экзаменами, всю волю бессонных ночей умножал на триста шестьдесят пять дней, а потом еще раз умножал на десятки тысяч кандидаток, которых предстояло переплюнуть страшилке, и до капли изливал в красивые тела. Прекрасный оргазм. Эпическое совращение. О, великая одержимость экзаменами!