Райский уголок

Мы лежали на полу, мисс Миллз придавила меня, точно рестлер на арене, и тут она тихонько проговорила: «Ой, ой, помираю я, Фанни-Джейн», а я ответила: «Нет, у вас еще много лет впереди». И она прошептала, что хотела бы, чтоб я оказалась права, ей ужасно хочется увидеть еще хоть раз, как цветет лиловая сирень, почувствовать ее дивный аромат в вечернем воздухе.

И так невыносимо это прозвучало, что я решила, что она уже помирает, а лиловая сирень – предсмертные галлюцинации.

Я попыталась вылезти из-под нее, но тут она закричала, и я увидела, что нога у нее выгнулась под странным углом, как бы в другую сторону, и в голове у меня прозвучали слова из сотен телевизионных программ: «Не двигайте пациента».

– С вами все в порядке, сестра? – окликнула меня из дальнего угла спальни мисс Бойд.

– Да, благодарю, мисс Бойд, горячие напитки скоро подадут.

– Мне позвонить в колокольчик?

– Да, да, пожалуйста, это было бы прекрасно.

Я поняла, что не надо пытаться встать, поэтому дотянулась до провода звонка, подтащила его к себе и звонила, и звонила. Прижала палец к кнопке и слышала отдаленное звяканье от пульта в холле. Мы лежали так, казалось, несколько часов.

Мисс Миллз больше не кричала и не звала на помощь. Я бормотала успокаивающие слова, чтобы отвлечь ее, и ждала. Рассматривала спальню с новой точки зрения. Высокие металлические кровати на колесиках. Изнанка матрасов, заправленных простынями по-разному, некоторые туго и аккуратно, до упора, другие просто небрежно заткнуты. Я видела, как вафельное покрывало мисс Лоусон свисает с кровати, а в другой стороне видела засохший треугольник хлеба с джемом под тумбочкой мисс Миллз. Мисс Миллз тоже его увидела.

– Ооо, – с досадой сказала она. – Гляньте-ка, вот ведь криворукая старая развалина, уронила, наверное. Простите, сестра.

Я увидела, где под плинтусом заканчивается напольное покрытие, там была длинная трещина. Весь этот беспорядок встревожил меня. Я просунула в трещину палец и потянула линолеум; я тянула сильно, надорвала чуть больше и приподняла, рассматривая, что там под ним. А под ним была прекрасная плитка. Я, наверное, слегка помешалась, потому что захотела рассмотреть мозаику и отодрала еще больше. Мисс Миллз закатила глаза, и я подумала, что она умерла, но нет, она просто пыталась рассмотреть плитку и, как и я, обалдела.

– Вы только взгляните на этот пол, мисс Миллз, – сказала я. – И в Альгамбре не найдется прекраснее.

– Фанни-Джейн, – простонала она, – достань этот засохший кусок хлеба, который я туда уронила, мне так стыдно.

– Достану, как только нас поднимут, – пообещала я.

Ширма скрывала нас от остальных дам, кроме мисс Лоусон, которая нам улыбалась. Звонок в холле тихо позвякивал, мисс Миллз перестала разглядывать плитку. Никто не пришел.

К этому времени мисс Миллз было уже худо и становилось все хуже. Я чувствовала капли пота на ее леденеющей коже, и челюсти у нее дрожали так, что зубы стучали; она была как замерзший маленький ребенок. Ее щека прижималась к моей. В какой-то момент зубы у нее выпали прямо изо рта и, будто в насмешку, шлепнулись на пол перед нами – не аккуратно сомкнутые, а распахнутые, как в мультике у «Монти Пайтон».

Некоторое время спустя я осознала, что перестала звонить, и вновь нажала на кнопку. Я стянула с кровати покрывало и укрыла нас как смогла тщательно и подложила ей под голову ее чудесное вязаное одеяло, свернув его в узел, но она все равно замерзала.

Никто так и не пришел. Я подождала и опять начала звонить. Наконец от дверей донесся голос Миранды.

– Что еще! – раздраженно и сердито рявкнула она.

Я была так напугана, что выдавила лишь «Помогите».

Она подошла, уставилась на нас и спросила, что случилось. Я попросила ее вызвать «скорую помощь». Миранда перепугалась, стащила с кровати мисс Миллз еще одно одеяло, завернула нас в него и умчалась. А я начала плакать.

– Нет, Фанни-Джейн, – утешала мисс Миллз, – все будет хорошо, обещаю.

Вернулась Миранда.

– Может, попробуем поднять ее? – предложила она.

– Нет, – возразила я, – ни в коем случае, пускай это сделают санитары.

А потом Миранда повела себя просто прекрасно и принялась без умолку тараторить, как бывает, когда произошло что-то ужасное и вы пытаетесь отвлечь человека. Она сказала, что очень переживает, что не ответила сразу на звонки, но она целовалась в машине с Майком Ю (по крайней мере, честно), а потом делала ему открытку ко дню рождения, и ей обязательно нужно было закончить, и проблема в том, что она задумала написать дутыми буквами.

Она щебетала и щебетала, и это было чудесно.

Майк терпеть не может покупные подарки, особенно открытки с готовыми поздравлениями, но очень ценит знаки внимания. Она сама нарисовала открытку – гарцующий конь на лужайке в форме сердца – и написала: С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ МАЙК Ю. С ЛЮБОВЬЮ МИРАНДА. ЦЕЛУЮ.