Райский уголок

Инстинктивно и абсолютно, целиком и полностью я знала, что у мамы я любимый ребенок, и дело тут было не в каких-то особенностях мимики, просто я ее прекрасно понимала. Она, разумеется, никогда этого не признавала и настаивала, что любит нас всех одинаково. Мама часто говорила, что если бы мы все тонули в реке, она оказалась бы в безвыходном положении, не зная, кого спасать первым. Вообще-то это было ее вечным страхом.

Итак, сколь бы важным ни было правило не иметь любимчиков, я не могла преодолеть симпатии к определенным пациентам. Несмотря на возраст и сопутствующие ему проблемы, мисс Миллз была жизнерадостной и очень милой, и говорила она с лестерским акцентом, отчего производила впечатление простушки, а заодно и совершенно нормальной. Мисс Миллз была сообразительной, живо интересовалась мистером Каллагэном[23], профсоюзами и так далее. Она была из тех старушек, что встречаешь на улице, или вроде чьей-то бабушки. Колени у нее не гнулись, навсегда скрученные недугом типа артрита. Миранда говаривала, что она выглядит так, будто присела помочиться, а ветер сменил направление.

Я познакомилась с мисс Эммой Миллз в день первый, когда меня попросили совершить с пациентами «облегчительный цикл». Мисс Миллз дремала в кресле-коляске, прикрыв колени вязаным пледом. Когда я наклонилась позвонить в ее колокольчик, чтобы позвать помощницу, она проснулась и прижала ладошки к сердцу.

– Фанни-Джейн! – воскликнула она. – Вот те на! – И рассмеялась тихим смешком. – Фанни-Джейн! – Поскребла своими узловатыми пальцами в волосах, выудила оттуда пару заколок и поправила прическу.

– Алло, мисс Миллз, я пришла отвести вас сделать пи-пи, – сказала я. – Сейчас дождемся помощницу.

– О, Фанни-Джейн, ты по-прежнему похожа на глазастую кошечку мисс Моппет, – весело фыркнула она.

Старики так шутят – совсем не смешно, но шаловливо. И все время, что мы общались, она считала меня своей сестрой, и сначала я постоянно напоминала ей, что я не Фанни-Джейн, но всякий раз, когда она меня видела, сразу оживлялась и светлела лицом: «А, Фанни-Джейн!»

Сперва я не знала, следует ли мне мириться с этой историей про Фанни-Джейн. Сестра Эйлин сказала, что лучше всего не спорить с ней, но вместе с тем не поддерживать иллюзию. Со временем, если мисс Миллз заводила свое «О, Фанни-Джейн, посмотри на летнюю луну», а она обычно выдавала что-то в этом роде, я устремляла взор на луну и говорила: «О боже, какая она красивая сегодня». Я никогда не «входила в роль» Фанни-Джейн, хотя на некоторое время «Фанни-Джейн» стало моим прозвищем.

После ухода Жены Хозяина и сестры Ди-Анны в «Райском уголке» ощущался дефицит персонала, и хотя стало всего на двух человек меньше, разница оказалась огромной. Матрона, принявшая бразды правления, была слишком усталой и суматошной, чтобы разумно разрешать проблемы. Она все чаще и чаще ставила на дежурство Миранду и меня, особенно с началом школьных каникул. И вскоре Миранда, несмотря на то что ей было не по себе среди пациентов, тоже почувствовала себя в «Райском уголке» как дома, и пока ее контакты с пациентами сводились к минимуму, она была счастлива: во-первых, зарплата, а во-вторых, Майк Ю взял на себя роль бесплатного помощника, который всегда-под-рукой.

В «Райском уголке» я чувствовала себя прекрасно, и чем больше времени я там проводила, тем меньше мне хотелось возвращаться в школу после летних каникул – к школьным интригам, унижениям, приказам вынуть жвачку изо рта перед входом в класс, особенно если накануне ты припудривала антисептиком у женщины под грудью для предотвращения грибковой инфекции и заработала 2,80 фунта на крутой комбинезон механика с нашивками Castrol GTX и SPT, который видела в «Челси Герл» за 6,99.

Но, как бы мне ни нравилось в «Райском уголке», о ночных дежурствах я никогда не мечтала и знала, что мама едва ли одобрит их, но, видимо, больше некому было работать.

– Ты ведь не против подежурить ночью, правда? – спросила сестра Эйлин.

– Одна?

– Ну да, но мы же будем у себя наверху, телик смотреть или что мы там делаем обычно. – И добавила: – Ну или в паб пойдем.

– Может, в первый раз мне подежурить вместе с кем-то, чтобы я знала, что делать?

– Да нет, ты справишься. Просто согрей молока, собери зубы, и вся ночь в твоем распоряжении. Можешь посмотреть «Улицы Сан-Франциско» или что хочешь.

– «Улицы Сан-Франциско» больше не показывают, – возразила я.

– Ночь – это твой шанс, – поддакнула Матрона.

И вот вечером следующей субботы, когда сестра Эйлин ушла в кино со своим парнем – с мерзкими усиками, – а остальные потянулись по тропинке в «Пиглет Инн», я стояла на низенькой табуретке перед большой плитой (которая опять работала благодаря углю, привезенному Майком Ю) и помешивала в котелке молоко для «Хорликс» и какао.