Ракетное утро России (СИ)

Скатившись на дно окопа, ракетчик вдруг понял – не нужно ждать, пока циклопическая коробка переедет окоп. Если прыгать сзади на танк, пытаясь выплеснуть бензиновую смесь на броню, наверняка это сзади увидит сопровождение, откроет огонь. Но гросс-панцер высокий, пулемёт находится в башне, стало быть – у пулемётчика большая мёртвая зона…

Господи, что я делаю! Это хуже, чем верная смерть – это безумство!

Отбросив лишние мысли, лейтенант метнулся наверх, когда от близости чудища земля начала ходить ходуном и осыпаться со стенок окопа.

Танк был прямо перед ним! Сергей в отчаянном броске врезался в наклонный лобовой лист, лишь бы укрыться от смертоносного ливня, что струился огненным пунктиром трассирующих пуль.

Канистра грохнула по броне. Отчаянный лейтенант подтянулся за массивные запасные траки, нащупал ногами опору. Он так и ехал, распластавшись на корпусе панцера словно большое раздавленное насекомое.

Долго наслаждаться ездой в относительной безопасности ему не дали. В броню врезалась пулемётная очередь, что-то кусачее ужалило в лицо. Неизвестный русский пулемётчик пытался попасть в смотровые щели, не зная, что по танку карабкается свой!

Хлопнула верхняя пушка, пулемёт захлебнулся. Панцер снова двинулся, тяжело перевалил через первую траншею.

«И долго ты собираешься загорать? Задумал на германце до Минска ехать?»

Не теряя времени на внутренний диалог, Сергей забрался на верхний лист, в узкое пространство между башней и бортом.

Неожиданно он сообразил, что практически невидим с кормы. Плотный дизельный выхлоп здоровенного мотора, если немцы не врут – больше тысячи лошадей мощностью, немилосердно дымил. Человеческая фигурка, ползущая по корпусу, вряд ли заметна через сизую завесу. Вдобавок, минный трал и гусеницы поднимали облака пыли.

Башня начала поворачиваться и столкнула лейтенанта в сторону. Он повис на бортовой броне, держась за лопаты, тросы и прочий инвентарь, прикрученный к корпусу. Оглушительно рявкнула главная пушка.

Рот заполнила кровь, когда зубами отдирал пробку канистры, опасаясь хоть на миг отпустить руку, вцепившуюся в поручень танка. Вязкий от масла бензин потёк по крышке моторного отсека, часть попала на комбинезон.

Выпустив пустую канистру, Сергей вытащил зажигалку. Она не хотела гореть – мощный поток воздуха, что засасывал двигатель, сбивал пламя.

Неожиданно танк качнулся, огонёк лизнул рукав комбинезона. Сергей отчаянно замахал рукой, пытаясь затушить рукав, но добился совершенно иного – занялся разлитый бензин. Прямо под животом полыхнуло, языки огня тут же втянулись в щели броневой крышки.

Танк резко затормозил. Лейтенант сверзился вниз с двухметровой высоты и начал кататься по земле, боясь думать о том, что в любой миг может очутиться под гусеницами танка сопровождения.

Наконец, пламя удалось унять. Краем глаза он заметил движение.

Из распахнутого башенного люка вывалился человек, форма на нём горела. Следом вырвался гейзер огня, затем рвануло так, что взрыв фугаса у траншее показался лёгким хлопком…

Больше не было звёзд. Мир провалился в кромешную тьму. Через некоторое время во тьме вдруг возникли лающие звуки.

- …Verwundet!.. Hilfe!..

Когда голова, получившая второй сокрушительный удар за какие-то четверть часа, начала переваривать услышанное, Сергей понял – немцы что-то говорят о необходимости помочь раненому танкисту, другие подробности разобрать не удалось. Чувствовал – куда-то несут. Укладывают на что-то удобное. Перевязывают руку. Разрезав комбинезон, обрабатывают заднюю часть тела ниже пояса, где горит сплошной пожар, как в башне гросс-панцера.

Постепенно дошло: чёрный комбинезон, изрядно опаленный, германцы сочли формой танкиста. Но во внутреннем кармане удостоверение русского офицера, на ремне кобура с «Наганом»… Впрочем, такие же «Наганы» встречаются в армии Рейха, наряду с «Люггерами» и «Вальтерами».

Не рассчитывая долго хранить инкогнито, «танкист» сбежал из лазарета, дождавшись темноты. К русскому контрнаступлению он три дня блукал по лесу, питаясь одними ягодами. Ожоги на руке, где горел рукав, основательно воспалились, лежать удавалось только на животе. Но это всё равно не могло затмить радость, когда Серёжа увидел на дороге колонну пехоты с трёхлинейками на плече и скатками поперёк груди.

- Наши…

В госпитале, куда он попал с нешуточным воспалением, доктор отличался редкой общительностью. Расспрашивал – как оно там было.

- Страшно, док… Как танк поджёг к бениной маме, полегчало. Не зря всё…

Врач рассмеялся.

- К бениной маме? Серьёзно? Вы что – одессит?

- Ну… да.

- Шо ви такое гаварите! Не кипишите, немножко больной, ваша мадам сижу в этой больничке зарастёт в полном ажуре, это я вам говорю, доктор Фишман.

- Вы тоже?!

- Естественно. У Большого фонтана, пятнадцать лет. А сейчас там…

Доктор умолк. Оба знали, во что превратили Одессу.

- Да… Но она отстраивается, доктор. Людей не вернуть, а город отстроим. А-а-а!!!

Раненый заорал. Земляк заговаривал ему зубы перед тем, как ввести лекарство в воспалённую ткань.

Глава шестая. Встреча