Рамсес Великий

Спустя час отряд, состоящий из шерданов в бронзовых, рогатых шлемах, египетских копейщиков и лучников, с привязанными к спине щитами, а к груди кожаными бурдюками для вина, надутыми воздухом по совету проводника, чтобы невзначай не утонуть, спустился в глубокую пещеру. Впереди вместе со старым Шарки, весёлым и бодрым после хорошей мясной похлёбки и финикийского вина, и несколькими воинами из своего конвоя шёл сам Рамсес. Вскоре он был просто поражён. Вместо мрачной норы с низкими сводами и полом, загаженным летучими мышами, фараон увидел огромный подземный зал, скалистые стены которого отливали под светом многочисленных факелов разноцветными красками. Один зал сменялся другим. С высоких сводов, сверкая, как драгоценные камни, свисали остроконечные сосульки сталактитов и сталагмитов.

— О, Амон великий! — восклицал удивлённый фараон. — Ни в одном из моих дворцов нет такой величественной красоты. Правда, здесь очень холодно! — Рамсес зябко повёл своими широкими плечами и запахнул на груди широкий плащ, подбитый мехом. — А это что такое? Какой необычный камень! — фараон потрогал низко свисающую у входа в очередной зал грота белую полупрозрачную сосульку.

— Это не камень, мой повелитель, а вода, из-за холода превратившаяся в лёд, — ответил улыбаясь пастух Шарки. Он сломал сосульку и протянул обломок фараону. — Подержи в руке и увидишь, что лёд снова стал водой. Или откуси кусочек, он растает у тебя во рту.

Рамсес откусил от сосульки и с удовольствием начал сосать.

— Как вкусно, — проговорил он, проглотив лёд и вновь кусая сосульку.

— Э-э, поосторожней, повелитель, так недолго с непривычки и простудиться. Горло может заболеть, да и голос так сядет, что в двух шагах тебя не слышно будет, — предупредил пастух. — Тем более нам сейчас предстоит самое неприятное в этом путешествии: идти в ледяной воде. — И, ругаясь сквозь зубы, Шарки вступил в речной, подземный поток. — О, бедные мои косточки, как завтра они будут ныть из-за этой проклятой водицы. Идите за мной, — добавил он, поворачиваясь, — но только держитесь за верёвки. Если кто не удержится на ногах и его понесёт поток, то пусть соседи тащат его обратно за канат. Ну, Баал, помоги нам! — воскликнул проводник и пошёл, постукивая посохом перед собой.

Бедные египтяне и представить себе не могли, что вода может быть такой холодной. Вопли воинов огласили своды грота.

— Ой, у меня всё в животе трясётся, словно мои внутренности танцуют там какой-то сумасшедший негритянский танец! — завизжал, как поросёнок, которого режут на кухне, так и не ставший воином медник Пахар.

— Иди вперёд и побыстрей, — пробасил сипло посиневшими губами Бухафу, толкая друга в шею. — Остановишься и сразу же превратишься вон в такую сосульку, — показал он пальцем на ледяные наросты на потолке, освещаемые плохо горящими в сыром месте, чадящими факелами. — И ты, Хеви, не отставай, — добавил каменщик, оборачиваясь назад к другому своему другу художнику.

Но тот, на удивление всем, бодро шёл по пояс в воде, ловко цепляясь за верёвку и с большим интересом посматривая по сторонам.

— Нет, ты посмотри, какая красотища, — постоянно твердил художник, дёргая идущего впереди Бухафу за тунику или перекинутый через плечо лук.

— Да провались вся эта красотища в тартарары, только не вместе с нами, — ворчал, лязгая зубами, каменщик.

Даже его, толстокожего носорога, холод пробрал до костей.

— Нет, такая красота должна существовать вечно, — проговорил восторженно Хеви, но вдруг споткнулся и упал.

— Если не сможешь идти, цепляйся сзади за меня, я тебя, братишка, вытащу, — проговорил Бухафу, оглядываясь.

Грабитель могил, несмотря на свою звероподобную внешность, обладал поистине золотым сердцем. Застеснявшись своего порыва, Бухафу повернулся и гаркнул, сделав совершенно зверское лицо:

— А, ну, шевели ногами, Пахар, и не хнычь тут у меня под носом. А то я так пну тебя под зад, что вылетишь из пещеры на том конце, как пробка из бутылки.

Наконец отряд под предводительством самого фараона, превозмогая сильный напор воды, всё же пробрался по наполовину затопленному гроту к верховью подземной реки и достиг выхода из пещеры. В него чуть ли не на четвереньках вылезали стучащие зубами, посиневшие от холода воины. Но уже вскоре на жарком весеннем солнышке и после хорошей дозы вина, которого по совету проводника, было захвачено немало, ратники весело шутили, вспоминая свои подземные приключения.

Фараон тем временем наблюдал, как арьергард хеттского отряда забирается на перевал. Наступил самый ответственный момент. Рамсес приказал своим воинам выходить из леса на дорогу и строиться в колонны. Сам став во главе, он ринулся вверх на перевал.

Чего не ожидали плетущиеся в конце хеттского войска обозники и отставшие пехотинцы, так это появления египтян, да ещё во главе с фараоном. Дикий ужас охватил всех.

— Он воистину колдун! Он перенёс по воздуху себя и своих воинов! — кричали хетты и сирийцы, бросая оружие, повозки и убегая в густой лес, растущий рядом с дорогой или вниз с перевала к частям авангарда.