Ранее известная как Америка

База «Лагуна-Хонда» была атакована бомбардировщиками Федерации: Рафикова пошла в наступление, заручившись поддержкой правительственных сил. На фоне неба быстро, точно грибы, росли взрывы. Видимость упала до десяти-двадцати футов. А все из-за густых облаков дрейфующего дыма: от некоторых из них исходила вонь химического оружия, что только ухудшало ситуацию, потому что солдаты НДС стреляли по фарам дальнего света и зажигали мусорные контейнеры, только чтобы не стать мишенью для бомбардировщиков.

Я последовал примеру стайки тараканов и проскочил между укрытиями, чтобы позволить резерву Рафиковой и стрелкам РФН поубивать друг друга. Мощный рев разорвал мои барабанные перепонки, когда истребители РФН взмыли в небо, и я увидел, как Туполев-152 Федерации снизился и выпустил в небо огненную струю, которая поджарила на месте дюжину беспилотников с самодельными бомбами.

Я пробирался через лабиринт из биологически опасных отходов, молясь, чтобы ни одна из выпущенных ракет не привела к подрыву ядерных ВВ, и спрятался за грузовой контейнер, как только отряд военных НДС пронесся мимо меня в гущу событий.

И конечно же, ну конечно же, кто-то открыл по мне стрельбу.

Я вскинул руки вверх и покатился по блестящему ковру из осколков и битого стекла. Я укрылся за металлической цистерной, и тут пули пронзительно зажужжали по стали, словно дьявольские комары. В сотне ярдов от нее тянулась длинная взлетно-посадочная полоса, на которой расправил свои крылья над нагромождением медицинского груза единственный грузовой самолет.

Я прищурился сквозь клубы дыма, гадая, смогу ли как-нибудь, хоть как-нибудь, добраться до самолета… Если бы я был достаточно быстр, то, возможно…

Раздался еще один выстрел, и звякнул металл у меня за головой. Каждая пуля твердила одно и то же: иди.

Я вскочил на ноги и юркнул за другой грузовой контейнер, как только в воздухе смолк очередной перекрестный огонь. Уворачиваясь, перекатываясь и ныряя, я двигался ко взлетной полосе, иногда сбавляя скорость, иногда бросаясь вперед, пытаясь держать их в неведении. Я перестал думать. Я был весь в движении, подчинился инстинктам и рефлексам – я как будто вернулся в игру «Мир в огне: апокалипсис», уровень 2, следовал за целью, видел ее на экране своего портала, эту яркую белую кнопку подсказки, которая помогала новичкам перемещаться по уровням, будто указывая, куда нужно идти.

Затем из-за мусорного контейнера высунулась хохлатая морда и оскалилась на меня.

– Хоть я и сочувствую метрической ограниченности твоих ног, – голос Барнаби достиг моего слуха даже сквозь оглушительный грохот звуковых волн, порождаемых огнестрельным оружием, – я хочу, чтобы ты двигался чуть пошустрее.

Мое горло горело – то ли от желания заплакать, то ли от химического тумана, который испускали самолеты, – я не знал. Я в самом деле следовал за белым пятном: все это время оно танцевало прямо передо мной, прыгая, карабкаясь и крутясь, как умеют только козлы.

Я вскинул руки над головой и побежал. На этот раз выстрелы раздавались отовсюду – началось побоище с беспорядочной стрельбой. Я увидел яркую вспышку зеленого и синего и был потрясен, когда узнал, как близко мы были к океану, как близко к пути отхода провел нас Барнаби. Порядка пятидесяти ярдов все еще отделяли меня от взлетной полосы, и единственный самолет все еще стоял там, гордый и красивый, словно умоляя меня взлететь.

– Барнаби. – Я бросился на него и обнял за мохнатую шею, вдыхая его тепло и запах. – Какого черта ты здесь делаешь? Мне казалось, я велел тебе бежать.

– Я козел, а не дрессированная крыса, – отрезал он. – Кроме того, когда я услышал, что задумал Малыш Тим…

Малыш Тим. Чувство вины едва не задушило меня. Все это время я был ходячим маячком для военных Рафиковой, и мы оставили Тима, не сказав ему ни слова.

– Ты видел Малыша Тима? Он в порядке?

– Он в порядке, – ответил Барнаби. – Он довольно легко меня выследил. Я линяю сильнее, чем обычно (cтресс, сам знаешь), и он просто следовал за шерстью. Я начинаю думать, что он не так глуп, как хочет казаться.

– И где же он? – спросил я.

Прищуренные глаза Барнаби оглядели меня с ног до головы.

– Хотя, с другой стороны, должно быть, это ты немного глупее, – огрызнулся он. – А ты сам как думаешь, где он?

Прежде чем я успел ответить, нас обоих повалил наземь огромный взрыв: воронка разноцветного пламени опалила ночное небо, сбив два самолета и разбросав кучу мусора и металла на полмили во всех направлениях. Я прижал Барнаби к себе и вновь закинул руки за голову, потому как на нас с силой обрушился дождь из стекла и шрапнели. Должно быть, Рафикова взорвала химический склад: из-за жуткого зеленого облака при каждом вдохе казалось, будто сосешь газовую трубу, к тому же у меня слезились глаза.

– Послушай, Траки, – сказал Барнаби. – Тебе нужно попасть на этот самолет. Он заправлен и готов к вылету, и это твой единственный шанс.

– Мой единственный шанс? – переспросил я.

– Наш единственный шанс, – быстро сказал он. – Я думаю, если ты побежишь к нему, то все обойдется.