Ранее известная как Америка

Я залез в гнездо мониторов и усилителей сигнала. Было неважно, куда я присоединю свой жесткий диск; вся система была подключена, поэтому я выбрал модель, наиболее похожую на консоли в Производственном отделе № 22, и обнаружил, что слот с жестким диском размещался на том же самом месте. Как только я подошел поближе, монитор начал сходить с ума, поскольку Бернхем отключал программами старые файерволы и запускал новые. Но было слишком поздно: я выломал аппаратуру, и консоль с визгом отрубилась. Оборудование светилось, словно рождественские огни, которые КС натягивала над трамвайными путями и вокруг свалки Пригорка каждый праздник, хотя другие мониторы просто подсекли небольшой заряд энергии и продолжали гудеть.

– Что ты делаешь? – Мозг Марка К. Бернхема вспыхнул новыми мерзкими красками: ядовитым зеленым, неприятным желтым, яростным цветом торнадо. – Какого хрена ты делаешь?

Я ничего не ответил. Теперь я услышал резкие отдельные голоса – это определенно были протяжные голоса жителей Западного побережья, кричащих солдат в конце коридора, собирающихся осмотреть бункер, – и я знал, что у меня есть минута, максимум – две.

Я вставил свой жесткий диск и закрыл кулаком пластиковый лоток. Нажал на кнопку питания. И закрыл глаза. Вообще-то в моей молитве совсем не было слов, только цвета: яркие вспышки, похожие на сгустки химической пыли, из которых выплывали знакомые лица. Рамми, Тим, Барнаби. Эвалин, с острыми ушами и шелковистой шерсткой. Билли Лу Роупс, с его аккуратными манжетами и длинными розовыми пальцами.

Моя мама, охрипшая с утра и улыбающаяся. «Тук-тук. Кто там? —

Давай, подними свою задницу и выясни это».

Когда я вновь открыл глаза, мозг Бернхема еще светился и казался огромным от собственной активности, провода, подключенные к его стволу, разрезали яркий свет на полоски, а сотни серверов одновременно гудели эхом раскатистого смеха.

– Ах ты жалкий мешок дерьма, – сказал он. – Ты не сможешь убить меня. Ты ведь это понимаешь, да? Ты уже будешь сто лет как мертв, а для меня это будет только началом.

Казалось, перезагрузка консоли заняла целую вечность. Теперь солдаты были так близко, что шум их шагов, сотрясающий пол, отдавался в моей спине.

– Сто тысяч поколений червей, которые обглодают твои кости, будут мертвы, а для меня это будет только началом. Ты слышишь приближение солдат, пацан? Они обязательно найдут время, чтобы прикончить тебя. Они позаботятся о том, чтобы ты был в сознании. Таким образом ты сможешь почувствовать все до последней…

Но он замолчал, так как загорелся монитор, на котором высветился мой рабочий стол. Он по-прежнему был стандартного синего цвета, ведь я не так давно стер систему, очистил ее от персональных настроек, воспоминаний и мыслефайлов. Очистил от всего, кроме золотого Д-образного логотипа Дороги из желтого кирпича.

– Как интересно. – Мозг Бернхема уже получил сигнал о новой программе. – Дорога из желтого кирпича, да? И никакого товарного знака. Системной информации тоже нет. Это ведь не один из тех порно-симуляторов с черного рынка, Траки? Потому что у меня все-таки есть свои принципы…

Я прикоснулся к нему пальцем. Я почувствовал резкий скачок энергии, как будто меня ударило током, и дернулся назад. Могу поклясться, что на полсекунды по комнате пронесся вихрь смеха, пронизанный сотней тысяч голосов, сотней тысяч акцентов, сотней тысяч грубых острот.

Дорога из желтого кирпича не столько открылась, сколько разверзлась.

Поток цвета залил всю консоль и устремился, подобно приливной волне, все дальше, и дальше, и дальше: световые шутихи, разветвляющиеся артерии и тропы теперь могли свободно вцепиться своими щупальцами в сотни разных мониторов, в тысячи разных серверов. Отвязанные от пользовательской выборки, от визуальной обратной связи, от рук, которые свайпали и выбирали, данные хлынули, словно поток во время паводка: они прорвались через файерволы, они ударили по лихорадочным мысленным командам Бернхема прежде, чем тот успел их обдумать, они сокрушили его серверы и ошеломили их ослепительной обратной связью, галлюциногенными красками: объявлениями и всплывающими окнами, аватарами и троллями, ветками обсуждений, растянувшимися на мили, конспирологическими сайтами размером с Новый Нью-Йорк.

В то же время болтовня, музыка, рекламные песенки и громкие разговоры, которые лупили меня по животу в первый раз, когда я ступил на Дорогу, грохотали через все скрытые динамики.

От этого рева у меня подкосились колени. Даже когда я прикрыл уши, звук стучал по мозгам внутри моего черепа, заставляя напрягаться так, что глаза повылетали, сотрясая все внутренности своей мощью. Это было хуже, чем торнадо, – это был вихрь, состоящий из сотен тысяч голосов, рекламных песенок, клипов и рекламных роликов, перемешанных с сотней тысяч различных музыкальных заставок с сайтов, наложенных на пронзительные предупреждения и уведомления. Вселенная, как оказалось, закончилась не шепотом и не взрывом. Она закончилась долбаными сообщениями в чате.