Раненый (СИ)

Турпин, наоборот, видит всё, но лишь криво ухмыляется и позволяет Драко продолжать.

Грейнджер же первый раз ничего не замечает, затем дважды пропускает свою очередь, и когда показывается вновь, Драко уже достигает определённых успехов. Он знает — палочка проснулась. Она подрагивает, когда он смотрит на неё, а если сосредотачивается особенно сильно, едва заметно сдвигается в сторону. Едва — но и это результат.

Но Грейнджер — в своей излюбленной манере — всё портит.

В этот раз Драко не может дождаться её ухода, когда чувствует себя особенно бодрым и полным сил, поэтому протягивает невидимые нити к палочке, желая напомнить ей о своём существовании. Она мгновенно отзывается лёгкой вибрацией, и Драко не может сдержать улыбки.

Именно в этот момент Грейнджер впервые решает заговорить с ним.

— Не стоит, — её рука накрывает его палочку, прерывая движение. Драко, не ожидавший такого, переводит взгляд на лицо Грейнджер. — Твоя магия слишком нестабильна. Она может ранить тебя.

Он зол.

Зол и растерян.

Та лёгкость, с которой она останавливает его, выводит Драко из себя. Грейнджер перечит ему и начинает командовать, будто это само собой разумеющееся. У него не хватает сил или, возможно, ума, чтобы осознать, что на самом-то деле она права. Лишь тот факт, что она позволяет себе так просто осадить его, выбешивает Драко.

И ярость даёт неожиданные силы.

— Грейнджер… — сипит он, желая сказать ей, что она слишком много на себя берёт. Он не задумывается о том, что непослушный язык неожиданно поддался после нескольких недель бездействия. Драко даже в голову не приходит, что с ним вроде как происходит маленькое чудо, а слова сами срываются с языка.

Но Грейнджер вновь прерывает его, словно ни в чём не бывало, и поучительно говорит:

— Магия не даст твоему телу восстанавливаться, если будет слишком активной. И я очень надеюсь, что ты примешь это, потому что в обратном случае, — она кивает в сторону палочки, — мне придётся забрать её.

Драко вновь теряет дар речи — теперь от искреннего изумления.

Мерлин, она серьёзно настолько самодовольна, что так смело заявляет, будто способна отобрать палочку у чистокровного волшебника? Да кто она — лишь грязь под его ногтями!

Драко стискивает зубы, проклятья рвутся изнутри, и его тело охватывает дрожь, порождённая яростью. Он таки посылает её к чёрту — а она улыбается.

Когда Грейнджер оставляет его одного, Драко прокручивает их короткий разговор в голове снова и снова, а затем… чувствует себя раздавленным.

Он признаёт ум Грейнджер — у него нет других вариантов. И, на самом деле, Драко верит, что она редко совершает ошибки. Поэтому когда он осознаёт, что Грейнджер умышленно позволила оставить ему палочку, несмотря на его убеждения, на его сторону в этой войне, на их общее прошлое, до Драко наконец доходит то, что ранит его в самое сердце.

Просто Грейнджер знает, что никакие усилия не помогут ему воспользоваться палочкой в ближайшее время.

Он снова проклинает её и чувствует желание уничтожить, раздавить, стереть с лица земли.

Но более не пытается призвать палочку к себе.

***

Драко знает — большая часть поверхности его кожи повреждена неизвестным образом.

Также он предполагает, хотя не может утверждать наверняка, что его позвоночнику пришлось совсем не сладко.

И, само собой, каждый раз, когда Драко приподнимает левую руку, он видит воспалённую метку, которая выглядит как огромный и уродливый шрам.

Однако никто не фокусирует на ней внимания. Эббот — ну конечно она, кому же ещё? — лишь однажды задерживает свой взгляд на ней дольше положенного, разглядывая с каким-то детским любопытством, но спустя мгновение одёргивает себя.

Драко прощает ей это. Потому что Эббот больше остальных старается помочь ему. Хотя в целом все трое действуют примерно одинаково. Они используют всевозможные заживляющие мази, забинтовывают руки и ноги, поят его зельями. Кормят с рук, поддерживают под голову, когда он пьёт.

Он чувствует себя не беспомощным, нет.

Жалким.

Каждый раз, когда Грейнджер подносит ложку к его рту; когда Турпин приподнимает его беспомощное тело в воздух, чтобы сменить бельё; когда Эббот смотрит на него, словно он калека… Драко хочется закричать и ударить кулаком о стену, чтобы та сотряслась, а потом вывалить на трёх своих сиделок всё, что он думает о них, и сбежать из этого унылого места.

Он, конечно же, не может ничего из этого.

Нет, говорит Драко уже достаточно спокойно. Голос слегка хриплый, и горло схватывает каждый раз, когда он пытается что-то выдавить, но в целом речь звучит разборчиво и слаженно. Другое дело, что у него совсем не возникает желания произносить что-либо в присутствии медиведьм.

Но остальное ему недоступно. Его ладони — одна сплошная рана. Он почти не чувствует пальцев, а когда пытается ими пошевелить, лишь ощущает дрожь в руках. Причём остальное тело мало-помалу начинает подаваться: он сгибает локти и колени, слегка крутит тазом, поводит плечами. Такие простые действия даруют ему необъяснимое спокойствие.

Которое моментально улетучивается, когда он всерьёз задумывается о своём положении.