Ранняя осень. Повести и этюды о природе

«Привет тебе сердечный, Степонька, из далекого-далекого «Марса»! Ты, должно быть, решила, что напрочь забыли тебя друзья Артема Ивановича покойного (никак не могу привыкнуть к страшному тому слову). Нет, Степа, не забыли! Сама знаешь, каким капризным было прошедшее лето. С весны лили дожди без всякого расписания, потом навалилась сушь, подули-понесли горячие азиатские ветры. Ну, да чего об этом теперь плакаться? Опишу все в кратком изложении: тяжело пришлось нам, работягам, ох как тяжело! Хлебнули горюшка. Ни днем, ни ночью не знали покоя, зато урожай весь собрали, не дали погибнуть ни одному колоску.

До первого места по сдаче зерна наш совхоз чуть-чуть не дотянул, но второе занял на полном законном основании. Второе место, Степа, в области!

Смеркается. За окнами поземка гонит по улице вихри снега, качаются электрические фонари на столбах (у нас в поселке теперь все улочки электрифицированы), а на столе у меня уютно светится под лиловым абажуром лампа. Я только-только кончила заниматься. Готовлюсь к сдаче экзаменов. Учусь на третьем курсе заочного техникума.

В комнате тихо. Мой Грига спит, отвернувшись к стене. Поспать, когда нечего делать, он мастер. С ним по осени, перед самым концом уборки, представь себе, приключилась история. Областная газета даже о Ватрушкине писала. Безответный, скажу тебе, мужик, во все дыры суют моего Григу.

Ну, так вот, возил он хлеб на элеватор. Возвращается раз ночью на полевой стан порожняком, а на дороге — столб огня. Горел ЗИЛ-151 с хлебом. Люди пытались сбить пламя брезентом, а оно все разгоралось и разгоралось. Занялась уже сухая трава возле тока, искры летели в сторону бензобака.

Но Грига мой не растерялся. Выскочил из кабины своего грузовика и — к охваченному пламенем ЗИЛу. Включил зажигание, завел мотор. И повел его к котловану с водой.

Спас машину с хлебом, а сам здорово обжегся. Лицо почти не пострадало, а плечи и руки… лишь месяц назад: выписался из больницы. Еще там, в больнице, когда ему стало легче, стихи принялся сочинять. Половину общей тетради исцарапал. Честно! Пока похрапывает, перепишу тебе хоть один стишок.

За рекою зарево.
Небо медом залито.
Все притихло,
Присмирело,
В ожиданье замерло.
Только иволга поет,
Солнце красное зовет!..

Ну, как? Может, и выйдет со временем что-то из человека? Правда, а вдруг станет мой Грига поэтом?

Ты, Степа, наверное, хочешь спросить, а довольна ли я замужеством? Живем, скажу тебе, положа руку на сердце, нормально. Об одном грущу… ты, похоже, догадываешься? Да, хочется мне, Степонька, ребеночка. Дочку или сынка. Но, может, еще будут и у нас с Григой дети? Кажется, в старики нас рано записывать.

Подробненько — слышишь? — напиши о своем житье-бытье. А когда будешь на кладбище, поклонись от нас с Ватрушкиным могилке дорогого нашего Артема Ивановича.

С пламенным приветом Маргарита Сидорина-Ватрушкина.

Чуть не забыла! Чуть не забыла похвастаться: недавно меня избрали депутатом райсовета. Бригада — дружные у нас все — вроде банкета мне устроила. А вот кое-кто из совхозного начальства косо смотрит. «Нам от этой Сидориной и так покоя не было, а сейчас, при такой-то власти, замучает совсем!» А я ведь, Степонька, всегда только за правду стою! Меня этому учил Артем Иванович!»