Раскаленный добела

Для Броуди было бы вполне естественно повернуться спиной к неприятностям Гриффина. Легко.

И сделать ошибку.

Очевидно, у него действительно была совесть. Черт возьми.

— Сынок, расскажи нам. — Отец погладил руку матери, ту, что держала его так крепко, что кожа побелела.

— Как он там? Где он сейчас? — слезы навернулись на глаза его матери. — Когда он вернется домой?

Он должен был сделать все правильно — сын, который специализировался на шутках, классный клоун, парень, который никогда не создавал достойных отношений, кроме тех, что были у него с Гриффином.

— Я не могу сказать вам, где он. Я обещал, что не скажу.

— О, Броуди…

— Но я поддерживаю с ним контакт. Он в порядке.

Он надеялся. Боже, надеялся. Через несколько часов он улетал обратно в Сан-Диего и хотел быть там, когда Гриффин вернется поздно вечером или на следующее утро. Не то, чтобы Гриффин хотел видеть его там.

— Ты ничего не можешь нам сказать? Что он там делает? Почему он так долго не появлялся… Броуди, — прошептала мать. — Пожалуйста.

Он посмотрел на них, на своих родителей, которые за последний год постарели больше, чем когда-либо в своей жизни.

— Я действительно не знаю, что он делал все это время, — сказал он. — Просто жил я полагаю. Но мне удалось уговорить его… — он невесело рассмеялся. — Вообще-то я заставил его пойти добровольцем в "Хоуп Интернэшнл". Это благотворительная организация, которая посылает добровольцев, чтобы помочь в любой их специальности.

Мать снова ахнула, прижав руку к груди.

— И он пошел на пожар?

— Да, он занят лесным пожаром в Мексике. Я хочу быть там, когда он вернется.

— О, Боже мой! — Мать тоже встала, притянула его к себе и крепко обняла. — О, Броуди. Ты такой замечательный брат.

Броуди позволил ей обнять себя, а сам крепко зажмурился. Он не был замечательным братом, он никогда не был замечательным братом. Это был Гриффин.

Но позволить ей так думать было… действительно хорошо.

— Я поговорю с ним, постараюсь, чтобы он позвонил тебе.

— Я люблю тебя, Броуди.

Он знал это. Он знал. Но в первый раз ему захотелось оправдать эту любовь.

Много позже, перед тем как уехать из родительского дома в аэропорт, все еще нежась в теплом сиянии “чудесного брата”, он позвонил на свой сотовый.

Он получил голосовое сообщение, которое было изменено.

— Броуди, — раздался голос Гриффина. — Даже не думай оставлять мне сообщение и спрашивать, как у меня дела, потому что я тебе все расскажу. Помнишь тот раз, когда ты залез на дерево перед домом тети Гейл? Ты поскользнулся и упал, но зацепился за ветку на пути вниз, оставив висеть вниз головой, истекая кровью и крича в течение часа, прежде чем кто-то спас вас. Помнишь это, Броуди? Помнишь то чувство? Именно так я и поступаю. Я держусь. Буквально. А теперь уходи. Уходи далеко-далеко.

— Мне очень жаль, — с сожалением произнес Броуди. — Не могу.

* * *

Гриффин оперся на лопату и вытер рукой пот со лба. Только за сегодняшнее утро усиливающийся ветер трижды заставлял его вызывать подмогу и менять курс. Единственной спасительной благодатью были река и скала. Все, что им нужно было сделать, это эффективно использовать их и молиться, чтобы погода помогла. Если это случится, они просто смогут сдержать эту штуку.

Тракторы едва справлялись с горным склоном, но они все равно заставляли их работать, таща за собой толстые, тяжелые железнодорожные шпалы, которые эффективно очищали от мертвых сосновых иголок и мелких веток и делали чертовски хорошую защиту от огня.

Сам он уже несколько часов соскребал мертвые и чрезвычайно огнеопасные наросты, и его желудок все еще сжимался. В данный момент огонь был у них за спиной, и они работали над тем, чтобы вернуть пламя себе, надеясь поймать горячее чудовище.

Горячий, сильный порыв ветра ударил его, а затем еще один, от которого у него упало сердце. Метеосводка, которую принес Том, показывала стабильное давление и слабый ветер.

И все же это не то, что он чувствовал. Если они не будут осторожны, огонь перепрыгнет и эту последнюю огненную преграду, и направится на юг, прямо в город, не обращая внимания на то, что сделает Северный подъем на гору.

Гриффин оторвал голову от работы и тут же обнаружил Линди, которая копала всего в десяти ярдах от него.

Она все еще носила бандану вокруг рта. Грязную. Она была грязной, липкой, влажной от пота и выглядела такой же измученной, как и он, и все же ее руки никогда не замедлялись, когда она работала так же усердно, как и любой другой мужчина. Гриффин подумал, что она самая красивая женщина, которую он когда-либо видел.

А затем внезапно, вибрируя, ветер переменился, и огонь отреагировал соответствующим образом; прыгая, извиваясь, и вот так, он был поражен.

Не из-за жары, которая была очень сильной.

Не самим пламенем, которое было достаточно горячим, чтобы заставить его почувствовать себя обожженным солнцем.

Нет, то, что согнуло его пополам, было внезапной, угрожающей, неудержимой паникой.

Глава 13

Он не мог дышать. Не мог думать. Неразумный и коварный страх, извиваясь внутри него, схватил Гриффина за горло, как будто это могло помочь ему втянуть воздух в легкие.