Раскол Русской Церкви в середине XVII века

В границах этой патриаршей «монархии» Никон построил для себя лично три монастыря: Иверский близ г. Валдая Новгородской области, Крестный на Кий-острове в память о своем спасении в 1634 г. от морской бури и о собственноручно поставленном там кресте, и Воскресенский, так называемый «Новый Иерусалим», на р. Истре под Москвой. К этим, его собственным, монастырям (и вообще к своим владениям) он (конечно, с согласия царя) приписывал из других епархий вотчины, церкви и монастыри, делая архиереев и игуменов своими ожесточенными врагами, так как архиереи лишались доходов, а игумены вынуждены были подчиняться более строгому контролю более строгого начальства. Не ограничившись такими, материальными, так сказать, приобретениями, он переносил в эти монастыри и духовные сокровища; так, он перенес в Иверский монастырь мощи св. Иакова Боровицкаго ([113, кн.2, с. 166]).

Устройство великолепного монастыря на Истре выдавало (или, скорее, демонстрировало) вселенские амбиции Никона, и косвенно – царя Алексея Михайловича. Его главный (Воскресенский) храм имел пять престолов для пяти патриархов; средний – для Никона. Он был задуман, как копия Иерусалимского храма Гроба Господня, и при его постройке использовалась модель Иерусалимского храма, изготовленная в Иерусалиме и привезенная в Москву Арсением Сухановым ([67, с. 47]). Этот огромный и великолепный храм, как и весь монастырь, строился под самым строгим личным контролем патриарха. За 5 лет патриаршества Никон сделал свое любимое детище – Новый Иерусалим – крупным культурным центром: собрал большую библиотеку, создал школу грамоты и ремесел для послушников и работников, наладил иконописную и резную мастерские, производство поливных изразцов и литье очень красивых колоколов. «При Никоне развитие литейного дела достигло апогея. По заказу патриарха были созданы огромные по размерам и редкие по декоративному оформлению и звучанию колокола. Например, в 1654 г. был отлит Большой Успенский колокол весом в 8 000 пудов» [139, с. 245]. «13 июля 1658 года патриарх покинул Москву и поселился в своей Воскресенской обители. Он прожил здесь более восьми лет, неотступно заботясь о церковном строении, благосостоянии созданной им самим обители, в которой находилось в 1665 году до тысячи братии, монахов и бельцов, сходившихся под начальство Никона не только со всего московского государства, но и из чужих земель» [142, с. 7]. После ссылки Никона «в заточение в Ферапонтов монастырь, Новгородской епархии», многие монастырские мастера («более тридцати человек <…> русских и иностранных») были переведены в царские мастерские [142, с. 11]. Типографии в Новом Иерусалиме, насколько известно, устроено не было, вероятно, потому, что Никон устроил ее (перевел из Польши) в Валдайском Иверском монастыре. В 1660 г. Никон «почти год оставался на Кий-острове,<…> принялся за построение каменного собора <…>, не только присматривал за ходом работ, но и помогал носить булыжник. <…Он> “ископал колодец великий из камня дикаго и на том колодезе построил церковь каменную”, <…> а поодаль деревянную кладбищенскую. <…> Крестный монастырь быстро расцвел» [320, с. 248]. Крестовоздвиженский собор был «каменным» в точном смысле слова, а не кирпичным, так как был построен «из булыжника с кирпичною скрепою» [320, с. 249]. Такая «простонародная» кладка в то время была уже очень архаичной, и обнаруживает отсутствие на постройке профессионала – зодчего. Вероятно, «проектом» собора и его возведением руководил сам Никон. Фото 3-главого собора см. [320, с. 233]; возможно, первоначально он был 5-главым. Освящен собор 2.9.1660.

«Посвящение же валдайского монастыря иконе Иверской Божией Матери было связано с возобновлением тесных контактов с Грузией <…>. В 1650 году имеретинский царь Александр <…> принес присягу на верность Алексею Михайловичу, объявив себя подданным русского царя. <…Этим> своим жестом Никон подчеркнул свой интерес к грузинской церкви и свое молитвенное общение с ней» [25, с. 162–163]. Таким образом, все три названия собственных монастырей Никона: Новый Иерусалим, Иверский и Крестный демонстрировали вселенскость его замыслов.

Эти монастыри и прочие обширные владения Никона, в которых он мог реализовать свою основную, теократическую, идею, вероятно, смягчали его горечь от «Уложения», и давали возможность радоваться тому, какое множество христианских душ он спас от власти «этой – как он говорил – проклятой книги». Царь же действовал в соответствии со своей главной программой – возвеличивать Русскую Церковь, будущую объединительницу всего православия, и, поэтому, Ее главу – патриарха; ради этого он мог и забыть на некоторое время и на некоторой части России об «Уложении» – но только на некоторое время и на некоторой части. На какой части России? – на отданной в управление лично Никону; на какое время? – только на время его патриаршества, то есть на время, в течение которого Никон, как патриарх, был необходим царю для исполнения его церковно-политических планов, то есть, как оказалось, на 6 лет.