Расколотый берег

– Можно позвонить? Правда, что ли?

Мобильник зазвонил, когда Кэшин расплачивался с сестрой Дерри, толстухой Робин, с глазами-щелочками и вечной ухмылкой на лице. Он не ответил, взял сдачу, вышел на холодную улицу, постоял на ветру у машины, посмотрел, как клонится трава, нажал кнопку мобильника.

– Здесь он, – ответил Аллан Моррис. – Работает у отца.

– А машина?

– С ней фигня какая-то.

– Что?

– Говорит, одолжил ее Барри Култеру, а его отпрыск на ней куда-то свалил. Так что ему сейчас не до веселья, к гадалке не ходи.

Острая боль пронзила левую ногу, поднялась вверх, ударила в бедро. Он давно знал, что надо делать, и перенес вес на правую ногу.

– Как зовут отпрыска?

– Донни.

– Значит, Донни Култер?

– Ну а как еще?

– И куда свалил?

– В Сидней. Он звонил. Уехал с одним парнем, Люком Эриксеном. Тот водитель. Они вроде кузены или типа того. Донни, он умом-то не блещет.

– А они что, наделали дел?

– Черные? У нас тут? Вы что, с луны свалились?

– Да или нет?

– Не знаю.

– Мы ни о чем не говорили, ясно? – решил заканчивать разговор Кэшин.

– Нет, сейчас пойду всем раззвоню.

Кэшин позвонил в участок Кромарти, попросил Хопгуда, продиктовал ему имена.

– Донни Култер. Люк Эриксен, – повторил тот. – Ладно, поговорю с советником по делам аборигенов и тогда перезвоню тебе.

Кэшин отъехал от заправки, остановился на обочине, подумал, не закурить ли и как сделать так, чтобы Викки разрешила ему видеться с мальчиком. Она что, и правда думала, что ребенок не от него? Любой разговор на эту тему она сразу же обрывала. «У него есть отец, иэто не ты», – больше от нее ничего нельзя было добиться. Последняя их ночь случилась, когда она уже встречалась с Доном, своим будущим мужем. Встречалась, спала с ним, в стиральной машине лежали мужские вещи, у задней двери стояла пара грязных ботинок. Тщательно вскопанные грядки под овощи, этикетки от пакетиков с семенами, укрепленные тут же, на палочках, – на Викки это было совсем не похоже.

Надо быть совсем уж слепым, чтобы не понять, кто отец. Мальчик получился копией Кэшина.

Зазвонил мобильник.

– Обычная черная шваль из Даунта, – без предисловий начал Хопгуд. – Так, мелочь пузатая. Подозреваются в кое-каких кражах. А раз подозреваются – значит крали. Люк постарше, строит из себя задиру. Донни – тормоз, таскается везде вместе с ним. Люк – племянник Бобби Уолша.

– Сколько им лет?

– Донни – семнадцать, Люку – девятнадцать. Мне сказали, они вроде братья. Папаша Люка трахает все, что шевелится. Для аборигена вполне нормально. А в чем дело?

– Похоже, один из них пробовал продать часы Бургойна в Сиднее.

Хопгуд помолчал, а потом присвистнул:

– Я так и знал!

– Новый Южный получил указание следить за «тойотой», зарегистрированной на Мартина Геттигана, Холт-стрит, четырнадцать. Мальчишки ездят на ней.

– Ну-ну. Может, надо смотаться навестить Мартина? – сказал Хопгуд.

– Глупость несусветная, – ответил Кэшин.

– Это ты мне говоришь?

– Не говорю, а так, намекаю.

– Да пошел ты со своими намеками знаешь куда!

– Узнаю – сообщу.

– Ну, спасибо! – ответил Хопгуд. – М-да, замечательная у нас служба.

Кэшин позвонил Виллани.

– О господи! – откликнулся тот. – Застрял ты там, что ли? У меня новость. Машину видели в Гулберне, в ней три человека. Похоже, твои мальчики едут домой.

– Три?

– Может, подвозят кого-то.

– Ты знаешь, что Люк Эриксен – племянник Бобби Уолша?

– Знаю, и что?

– Просто так, к сведению. Будешь их перехватывать?

– Мне тут гонки с преследованиями не нужны, – ответил Виллани. – Они ведь как дважды два собьют какую-нибудь семью в фургончике, в живых останется только собака. Вот тогда уж точно на меня все повесят.

– Ну и как быть?

– Мы за ними будем всю дорогу следить, если только у меня получится заставить этих сельских козлов серьезно отнестись к режиму тревоги, а не искать всю смену, кому бы задрать юбку.

– Если они вернутся сюда, это будет забота Хопгуда, – сказал Кэшин.

– Нет, – ответил Виллани, – не Хопгуда, а твоя. Хорош уже симулировать. Надо постараться, чтобы у нас не получилось дурацкой операции вроде тех, что показывают по телевизору. Усек?

– Усек, – ответил Кэшин. – Что бы это ни значило.

– Не спрашивай. Я ведь из Шеппартона.

****

Хопгуд позвонил в три часа дня.

Кэшин был в Порт-Монро, смотрел, как на заднем дворе в мусорной куче копались чайки, – собаки их не беспокоили.

– Эти идиоты из Даунта едут сюда, – сообщил Хопгуд. – Смотри, перекуров не устраивай, они будут где-нибудь к полуночи. – Он приостановился и договорил: – Я так понимаю, ты же теперь босс.

– Теоретически да, – ответил Кэшин. – Ладно, я буду через час.

Он зашел домой, покормил собак. Им не нравились такие крутые перемены в жизни: обычно сначала они гуляли, а потом ели. Ребба нигде не было видно. Кэшин черкнул ему записку насчет собак и отправился в Кромарти.

Хопгуд находился у себя, в небольшом, но аккуратном кабинете, где на полках рядами стояли папки и все документы – входящие и исходящие – были разложены в полном порядке. Он сидел без пиджака, в белой рубашке с рукавами, застегнутыми на запонки.

– Садись, – пригласил он.

Кэшин сел.