Расколотый берег

– Ненормально это, – ответил Миллейн. – Хочешь не хочешь, а поверишь в парниковый эффект. – Он наклонился и потрепал одну из собак по голове. – Черт возьми, вот уж не думал, что пудель может мне понравиться. Женщин у Корриганов видел?

– Нет.

И тот и другой соседствовали с землями этого семейства. После смерти мужа миссис Корриган переехала в Квинсленд. С тех пор маленький дом из красного кирпича начал потихоньку разрушаться. Дожди и ветры ободрали краску с деревянных покрытий, высушили оконную замазку, выбили рамы. Деревянные постройки во дворе ощерились дырами, некоторые совсем разрушились, и сквозь них уже успела прорасти трава. Он вспоминал, что давным-давно, больше десяти лет назад, когда Викки еще была с ним, они забрели сюда в жаркий полдень и на них свалился огромный кусок кровли. Тогда он попросил Дэна Миллейна, чтобы тот разыскал миссис Корриган, а она распорядилась починить крышу и отделать ее по последнему слову моды. Дом сразу приобрел другой вид.

– Их молодой Элдерс сюда привез, – продолжил Миллейн, глядя куда-то в сторону. – Жирный такой и стрижка короткая, как всякие бездельники носят. Ну, значит, приехали вчера, а сегодня эти три девки целый день тут шатаются вдоль забора. Лесбиянки какие-то!

– Ты-то откуда знаешь? Они уже и в твои времена были?

Миллейн сплюнул:

– Что значит – в мои времена? Конечно были! Большинство из училок. Посылали молодых девчонок в какую-нибудь дыру, а там одни идиоты, еле умеют по слогам читать. Правду сказать, будь я такой девчонкой, тоже бы стал этой… розовой. Вот что, ты в план своего участка давно заглядывал?

Кэшин покачал головой.

– Граница проходит не по ручью, – сказал Миллейн.

– Как это?

– А так… Она дальше, ярдах в двадцати-тридцати, – объяснил сосед и почесал подбородок указательным пальцем. – Заяви, что ручей твой, а не то отберут. Поставь там заборчик какой-нибудь, что ли…

– Да ладно, – отмахнулся Кэшин. – Какой дурак позарится на этот участок? Тут в один ремонт нужно сколько вложить, да еще и землю разработать.

Миллейн возразил:

– Ты ведь знаешь, сколько стоит сейчас самый паршивый участок. Вот мода пошла – все хотят жить за городом! Разъезжают себе на джипах, портят дороги да ноют – то коровьи лепешки им, видите ли, воняют, то удобрениями несет.

– Да некогда мне за ценами следить, – ответил Кэшин. – День и ночь на страже закона. Слушай, тебе нужен помощник, чтобы гонять коров в Кофленс?

– Не помешал бы. Коленка совсем разболелась.

– Есть тут у меня один.

– Я ему и другую работу найду, дня, может, на три. Только вот ночевать у меня негде.

– Я буду его к тебе привозить.

Дэн стоял и смотрел, как собаки лазят по кустам ежевики.

– Ну, когда собираешься опять оставить своих красавцев у меня? – спросил он.

– Как-то неудобно, – ответил Кэшин. – Они же беспокойные.

– Ничего, я их быстро приструню. Привози. Тощие они, но у меня на зайчатине быстро отъедятся.

Соседи распрощались и разошлись в разные стороны. Метров через пятьдесят Дэн обернулся и крикнул:

– Свое не отдавай! Понял?

* * *

Звонок из Кромарти поступил в 8.10 утра. Кэшин почти уже доехал до перекрестка на Порт-Монро. По прибрежному шоссе навстречу ему мчалась машина «скорой помощи». Он притормозил, пропустил ее на поворот, поехал следом вверх по склону, следуя изгибам дороги, и остановился во дворе усадьбы «Высоты».

На порядочном расстоянии от главного строения стояла женщина с зажженной сигаретой. Докурив, она небрежно отбросила окурок и провела врачей в дом. Кэшин пошел за ними и, миновав прихожую, оказался в большой комнате с высоким потолком. В воздухе слегка пахло чем-то кислым.

Перед большим камином, головой прямо на плите, ничком лежал старик. На нем были только старые пижамные штаны, а на тощей спине уже запеклась кровь, и сквозь нее виднелись поперечные линии морщин. Кровь впиталась в ковер, застыла лужицей на камне плиты. В резком свете, падавшем из незашторенного окна, казалось, что она черная.

Двое врачей опустились перед стариком на колени. Женщина, надев резиновые перчатки, осторожно приподняла его голову.

– Обширная открытая рана головы, возможно, вклинивание мозговой ткани, – заговорила она, обращаясь к коллеге и тут же нажимая кнопку на микрофоне.

Врач послушала дыхание пострадавшего, осмотрела зрачки, прощупала пульс.

– Да, похоже, – подтвердила она. – Четыре кубика физраствора, полная гипервентиляция, интубация, [2]сто миллилитров лидокаина.

Ее коллега начал подавать кислород. Кэшину не видно было, что происходит, потому что врач стоял прямо перед ним.

Спустя некоторое время женщина произнесла:

– Три по коматозной шкале. Вызывай вертолет, Дейв. Мужчина набрал номер на мобильнике.

– Дверь была открыта, – заговорила женщина, которая встречала их у входа. Теперь она стояла рядом с Кэшином. – Я, как только зашла, сразу все увидела, решила, что он мертвый… Хотела выскочить, сразу в машину и подальше отсюда. А потом подумала – черт, а вдруг он живой, зашла и увидела, что он дышит.

Кэшин осмотрелся. В левом углу, у двери, лакированные половицы прикрывал загнутый ковер.

– Что это за дверь? – поинтересовался он.