Расколотый берег

– Она будет ждать тебя в галерее в половине одиннадцатого. Там наверху есть кафе. Она член совета директоров этой галереи. Тот же ломбард, только для картин.

– Это ты сам придумал?

– Почерпнул из сегодняшнего «Финансового обозрения».

– А я вот сегодня еще ничего не читал, кроме надписи на коробке с хлопьями. Ты смотри, какая разносторонняя: и в праве разбирается, и в картинах, и в политике…

Они замолчали. На Лигон-стрит Кэшин взял газету с заднего сиденья. Фотографию Полларда напечатали на пятой странице, короткая заметка сообщала приблизительно то же, что и сюжет в теленовостях.

– Насчет Полларда многие звонили, – прервал молчание Дав. – Человек тридцать, по-моему, – и родители, и жертвы. Он, оказывается, педофил был тот еще. Люди готовы были в очередь становиться, чтобы его повесить. Один даже сказал, что давно его знает. Сначала орал как бешеный, а потом вдруг замолчал.

– Я собираюсь вернуться домой, – сказал Кэшин. – Передавай дело экспертам.

Они ехали молча через весь город, пока Дав не остановился на подъездной дороге напротив галереи.

– Настроения нет? – спросил он.

– Не по чину вопросики, – ответил Кэшин.

– Что значит «не по чину» в убойном отделе?

– Ну, если бы я так и работал там, значит, был бы выше тебя по званию. И вообще, знатный халявщик мог бы и помолчать. Вот примерно это и значит «не по чину».

– Понятно. Я возьму описание часов.

– Скажи, а когда ты проверял счета Аддисон, тебе не пришло в голову прогнать Полларда по нашей базе?

Дав шумно втянул воздух.

– Я оказывал тебе услугу. Так или иначе, это было три дня назад. Поллард был уже мертв.

Кэшин смотрел на проезжавшие мимо машины.

– Тебе позволительно облажаться, – сказал Дав. – Тогда ночью Хопгуд взял дело в свои руки и поубивал мальчишек, а ты в шоколаде. Ребята присмотрят за тобой.

– Добудь описание часов, – распорядился Кэшин. – Проверь, поговорили ли в Сиднее с владельцем ломбарда, или кем он там представляется. В любом случае нам его показания нужны сейчас, сегодня.

– Есть, сэр.

Кэшин перешел улицу у галереи, увернувшись от машин и трамвая. Войдя в фойе, он поднял глаза и тут же встретился взглядом с Эрикой Бургойн. Она опиралась на балюстраду и смотрела на него. Когда он поднялся, она уже села в кресло.

– Извините, опоздал, – сказал он. – Здесь вам удобно будет говорить?

– Если не будете орать, то да, – ответила она. Она была одета в темно-серый костюм, в руке у нее была чашка кофе, но ему она ничего не предложила. – Это что, продолжение расследования?

– Нет, просто разговор.

Уголки ее рта опустились вниз.

– У меня нет времени на «просто разговоры». Зачем это? Отчим умер, подозреваемые тоже погибли.

Кэшин подумал о Синго, о его серых глазах под мохнатыми бровями-гусеницами.

– Это наш долг перед ними, – ответил он. – Вам известно, что ваш отец каждый месяц платил деньги некоему Артуру Полларду?

– Ну и что?

– Вы знаете, кто это?

– Нет, понятия не имею.

Группа туристов-японцев толпилась у выхода из галереи. Дежурный суетился, стараясь помочь, но они или не понимали, или думали, что он ненормальный.

– Его убили несколько дней назад в здании, которым владел ваш отчим.

– О господи… Какое здание?

– Бывший театральный зал в Северном Мельбурне. Вы знали, что он принадлежал Бургойну?

– Нет, чем он владеет… владел, я не знаю. При чем тут Чарльз?

– Есть кое-что похожее.

– А именно?

В стороне, столика через три, Кэшин заметил мужчину в черной водолазке, который рассеянно перелистывал какую-то желтую газетенку.

– Как раз работаем над этим, – пояснил Кэшин. – Вы слышали о лагере «Товарищей» в Порт-Монро?

– Да, конечно слышала. Там еще был пожар. Но почему вы об этом спрашиваете?

– В мельбурнском зале размещалась штаб-квартира «Товарищей».

– Объясните же мне, – попросила Эрика. – Вы утверждаете, что мальчишки из Даунта не убивали Чарльза?

Кэшин отвел взгляд в сторону, на воду, которая тихо струилась по огромной стеклянной витрине. Два человека, стоя на улице, водили пальцами по стеклу, рисуя прозрачные волнистые линии.

– Возможно, – ответил он.

– Что с часами?

– По-прежнему ничего неясно.

– То, что Чарльз платил этому человеку, необязательно связано с нападением, – сказала Эрика. – Кто знает, скольким людям Чарльз давал деньги?

– Я.

Она откинулась на спинку стула, положила руки на стол и принялась нервно сцеплять и расцеплять пальцы.

– Значит, вы знаете все, но ничего не говорите. Что же я нового могу сказать вам?

– Я думал, что-нибудь все-таки можете.

Эрика в упор посмотрела на него своими светло-серыми глазами, потом подняла руку, поправила тонкую короткую серебряную цепочку на шее, провела под ней пальцем и сказала:

– Увы, больше мне нечего вам сообщить, и потом, мне пора на встречу.

Кэшин и сам не понял, почему сразу не сказал главного:

– Поллард был педофилом. Баловался с детьми, с мальчиками…

Эрика покачала головой, как будто ее это сильно озадачило. На щеках ее вдруг появился румянец, и она произнесла:

– Что ж, я уверена, что эта информация для вас полезна, но…

– А вам она разве не полезна?

– Мне? Зачем? Вы что, везде копаете потому, что стыдитесь признать: мальчишки из Даунта ни в чем не виноваты?