Расколовшаяся Луна

Снова и снова Колин заставлял меня вдыхать, откидывал мою шею назад и вдувал поток прохладного воздуха в моё горло, в то время как я оставалась неподвижной.

Потом внезапно меня охватила слепая паника. Я кричала, пока не охрипла, попыталась разорвать свои путы, чтобы можно было выпрыгнуть из лодки, но Колин показывал так же мало милосердия, как и шторм.

Отвращение и паника прокрались ко мне в голову, потому что моё сердце не могло больше их принимать, и когда лодка промчалась мимо льдин канала, и Колин нёс меня по лестнице вверх, в квартиру моего брата, я сходила с ума от боли. Раскалённые копья, казалось, впиваются в мои виски, а каждый вдох, который я делала, усиливал резкую боль в области лба. Это были образы, эти ужасные образы — их надо оттуда извлечь…

Когда Пауль открыл дверь, я освободилась, почти применив нечеловеческую силу, из рук Колина, заползла в коридор и начала, застонав, ударяться головой о стену.

— Я так и знал…, - проник голос Пауля, как издалека, в мой разрушенный мир. — Она потеряла свой рассудок… Сегодня утром она разрушила стену в моей кухне, ни с того ни с сего, потом она сбежала на моей Porsche, она спит на одной из моих картин…

— Твоя сестра не сумасшедшая, блин, — оборвал его Колин холодно. — Её разум яснее, чем ты можешь себе представить, и именно это и является проблемой. У тебя есть морфий? Снотворное? Ей нельзя видеть сны, не сейчас…

Колин попытался оттащить меня от стены, но я, закричав, стала пинаться. Я не хотела, чтобы он касался меня, никто не должен касаться меня, никто. Но они были сильнее. Хотя я им и себе расцарапала лицо, кусала их руки и, не переставая, брыкалась, они отнесли меня в мою кровать и привязали к ней.

— Я не могу сделать ей укол, когда она так дрыгается, — выдохнул Пауль в отчаянии.

— Я не хочу никакого укола! — закричала я, но мой голос был теперь только слабым, беззвучным визгом.

— Я держу её. Поторопись! — С неумолимой силой Колин прижал мои руки и ноги к матрасу. Потом я почувствовала лёгкий почти щекочущий укол в вену, и уже пульсация в моих висках стала мягче.

— Позвольте мне умереть, пожалуйста, — упрашивала я, но Пауль засунул мне маленькую таблетку в рот и провёл мне, как больному животному, по горлу, чтобы я проглотила её.

— Теперь спи, Лесси, — услышала я, как прошептал Колин, прежде чем чернота накрыла меня. — Я тебе обещаю, что ты не будешь видеть сны.

Глава 18 Эмоциональное расстройство

— Пусть он замолчит! Скажи ему, чтобы он замолчал! — Мне было совершенно всё равно, что Францёз видел меня в том виде, в котором я только что вылезла из постели — в мешковатой старой пижаме Пауля, неумытая и с растрёпанными волосами. Если бы он только наконец перестал разговаривать! Его голос угрожал разорвать мою голову. А она уже в течение нескольких дней сводила меня с ума. Боль въедалась в мой мозг. Всё, что я хотела, — это избавиться от нее. Ничего другого я больше не желала. Совсем ничего.

Моя голова стала моим злейшим врагом с Тришина. Тришин… о Боже. Почему я всё ещё помнила это? Мне нельзя этого делать.

— Ах, Боже мой, опять она, — протянул Францёз, сморщив нос, а я прижала, застонав, ладони к вискам. — Ты не хочешь её…? — Францёз сделал движение своими тощими плечами, которое явно означало «сдать». Сдать в больницу. Запереть.

Пауль раздражённо застонал:

— Эли, пожалуйста, вернись в постель. Нам нужно обсудить кое-что важное, а ты, собственно, должна отдыхать.

— Вы не можете сделать это где-нибудь в другом месте? — спросила я устало. Мой голос прозвучал таким разбитым, что я, услышав его, вздрогнула.

— Ты знаешь, что я не оставлю тебя одну. — Розини проковылял, склонив голову, ко мне и потёр голову о мою лодыжку.

— Сюда, Розини! Сюда, ну же, быстро, — приказал Францёз ему вернуться, как будто я могла заразить его собаку очень опасной заразой. Пауль, тяжело дыша, встал, в то время как Францёз тащил задыхающегося Розини за ошейник к себе, и вытолкнул меня из кухни. Я сопротивлялась, но была слишком изнурённой, чтобы оказать настоящее сопротивление.

— Тогда дай мне, по крайней мере, таблетку, пожалуйста, только одну, — умоляла я его. — Одну против боли или одну, чтобы я могла заснуть. Иначе я этого не выдержу.

— Что теперь, Пауль? — залаял Францёз нам в след. Я вздрогнула, и мои колени подогнулись, но Пауль удержал меня. — Мы продолжим здесь или нет? Пауль, ты знаешь, люди ждут каталоги, нам нужно продолжить…

— Разве ты не видишь, что моя сестра болеет? — ответил Пауль, кое-как сдерживаясь.

— Болеет, — фыркнул Францёз из кухни. — Болеет…

Я попыталась ещё раз вырваться из рук Пауля, но его хватка была железной. Моя кожа горела под его пальцами, и во мне пробудилась чудовищная ярость. Он должен отпустить меня, немедленно.

— Сначала я позабочусь о своей сестре. Поезжай лучше домой. Я позвоню, когда… когда мы сможем работать дальше. Хорошо? — Ругаясь и причитая, Францёз вместе с собакой промчался мимо нас и хлопнул за собой входной дверью.