Распятые любовью

В электричке я первое время, примерно полпути, предавался воспоминаниям. Потом утонул в ноутбуке. И вдруг в какой-то миг до меня дошло, что в вагоне неожиданно прекратился галдёж, и воцарилась давящая тишина, я поднял голову и очень удивился, когда увидел, что вагон почти пуст. Впереди через скамейку от меня шмыгал носом парень лет двадцати, а позади, у самой двери, ворковали две старушки. «Куда народ-то подевался? – мелькнул в голове вопрос. – Такое редко случается!».

– Какую станцию проехали? – спросил я у парня.

– Не знаю, – юноша пожал плечами и криво улыбнулся.

Заметил, что у него заплаканные глаза и ссадина на лице.

– Что случилось? – я пересел на лавку поближе, прямо напротив него. – Кто-то обидел?

– Да нет, – коротко ответил парень и добавил: – так, семейная разборка.

– А чего плачешь?

– С чего вы взяли? – взглянул исподлобья юноша. – Ничего я не плачу.

– В каком-то кино герой говорил: «Мужчины не плачут, мужчины огорчаются», – вспомнил я, парень улыбнулся.

Я протянул руку и представился:

– Борис!

– Антон, – ответил юноша.

– Далеко едем? – поинтересовался я.

– В Электрогорск.

– А там кто у тебя?

– Товарищ живёт, правда, не знаю, дома он сегодня или нет. Телефон потерял, – вздохнул Антон.

– А если нет, что будешь делать? – спросил я и кивнул на окно. – Ночь уже на улице. Куда пойдёшь?

– Если будет электричка, вернусь назад, в Москву.

– А если не будет?

– Найду что-нибудь, – обречённо сказал парень.

«А завтра в новостях сообщат, – неожиданно мелькнуло у меня в голове, и я вздрогнул, – в Московской области обнаружен труп подростка, личность устанавливается…».

– Тебе сколько лет? – спросил я.

– Двадцать один, – гордо произнёс Антон. – Паспорт, прописка есть, так что менты не докопаются.

– Да дело не в ментах, – сказал я. – Отребья полно всякого. Ночью будешь шататься, обязательно не менты, так гопота докопается…

– Ну, это да, – согласился со мной юноша. – Но…

– Поехали ко мне, – предложил я. – Отдохнёшь, а завтра днём поедешь. Не рискуй. Я на дачу еду. Меня можешь не бояться, вот, – я протянул ему паспорт. – Проверяй.

– Да я вам верю, – улыбнулся Антон, – только вот удобно ли будет? Кто с вами на даче ещё?

– Никого, я один. У меня тоже семейные разборки, – уныло ухмыльнулся я.

– С кем не поладили? – поинтересовался мой спутник.

– С женой, – соврал я.

– Ну, бывает, – кивнул юноша, – помиритесь. У меня предки… в смысле, родители по три раза в год разводятся, потом опять сходятся. Надоели… Батя бухает, – виновато уточнил парень.

– Пьянка – это плохо! – сказал я,

– А вы не пьёте? – спросил Антон.

– Ну, почему же? – усмехнулся я. – Иногда бывает, вот вчера с приятелем употребили, и просидели до утра. Год не виделись, было о чём поговорить.

– А мой батька может и без приятелей ужраться, и давай потом быковать. Я мамке говорю: разведись ты уже с ним, ну достал, она вечно в синяках ходит, так нет же! Говорит, на кого я его брошу? Он же пропадёт один.

– Наверное, любит! – предположил я.

– Раньше она говорила, что не хочет, чтобы я без отца рос, ну, когда я в школе учился. А теперь… даже не знаю, почему терпит.

– Раз не разводится, значит, есть какой-то резон.

– Я не могу понять, – замотал головой парень. – Я бы уже давно ушёл.

– Не ломай голову, – улыбнулся я, – старики сами разберутся. Сколько им лет?

– Матери сорок, а отцу сорок девять. Ревнует её страшно. Только на эту тему и разговоры…

– Оно и понятно, – ответил я, – разница в возрасте приличная, вот ему и кажется, что мама может загулять. А если он ещё и подбухивает…

– Какой на фиг подбухивает, – перебив. вскрикнул Антон, – нажирается как свинья и ходит потом как король, ко всем пристаёт.

– А это что? – я указал на ссадину на лице. – Он?

– А то кто же, – вздохнул парень, – я удержал руку, а то мог бы и синяк поставить. Хотело врезать ему как следует, но сдержался.

– Правильно, – сказал я. – Отца нельзя бить.

– А если мать обижает? – спросил Антон.

– Можно утихомирить, как-то остановить, но бить родителя нехорошо.

– А он, значит, руки распускает – это нормально?

– Нет не нормально! – ответил я и, услышав объявление о приближающей станции, добавил: – Ладно, Антон, мне пора. Так что, ко мне идём?

– Ну, если вам это не в напряг…

– Послушай, если бы мне было в напряг, я бы тебя не приглашал.

– Ну, тогда идём! – парень встал со скамейки.

Через полчаса мы добавили температуры в системе отопления и принялись заваривать чай.

– Так, что тут у нас из припасов? Ты голоден? – спросил я у гостя.

– Да нет, – тихо ответил Антон.

– Ты не стесняйся, говори, я выдвинул ящик из морозилки, – смотри, здесь и пельмени есть, и мясо.

– Да неудобно как-то, – замялся Антон.

– Прекрати, – нахмурился я. – Стесняешься, как красна девица. И что ты мне выкаешь? Борис я, говори со мной на «ты». Не люблю я этих церемоний.

– А сколько вам лет? – спросил Антон.

– Да столько же, сколько и отцу твоему, – соврал я. – Ты с ним тоже на «вы» говоришь?

– Нет, ну, ладно, – согласился юноша.

– Так что? Жируем? – рассмеялся я.

– От пельмешек не отказался бы, – улыбнулся парень.