Распятые любовью

– Ну, что, пидорок, расскажи-ка нам о своих правах голубиных! – в вагоне подошёл к нему парень в чёрной куртке и с капюшоном надвинутым на голову. Остальные нарочито громко рассмеялись.

– Ребята, – попытался сгладить ситуацию Антон, – мы же никому ничего плохого не делаем.

– Ты считаешь, что быть гомосеком – это ничего плохого? – громко спросил второй.

– Мы же не навязываем свои мысли…

Кто-то сзади не слишком сильно ударил Антона по затылку и сказал:

– А стоять с вашими пидорскими плакатами – это не навязывание? А?

– У нас свободная страна, – начал Антон, – каждый имеет право…

В этот момент парень в чёрной куртке с силой ударил Антона в челюсть и сбил его со скамейки на пол. Вся компания принялась бить его ногами, особо не разбирая, куда приходятся удары. Через какое-то время он на мгновение потерял сознание. Очнувшись, услышал как предводитель сказал:

– На первый раз хватит! Думаю, поймёт, что пора завязывать с пидорьей пропагандой.

– Костян, давай его обоссым! – кто-то предложил из толпы.

– Классная идея, – подхватили остальные. – Антон почувствовал, как ему в лицо ударила горячая струя.

– Заодно дезинфекция, – гоготал один их присутствующих, – моя бабка говорила, что они в детстве использовали мочу вместо йода и зелёнки.

– Ну, ты, блядь, прямо доктор медицинских наук, – рассмеялся кто-то из нападавших.

Динамик объявил об очередной остановке, пацаны поторопились к выходу. Антону нужно было выходить на следующей. В этот момент в вагон вошла женщина. Она подошла к Антону и спросила:

– Живой?

– Да вроде, – сев на пол пробормотал Антон.

– Далеко ехать?

– На следующей остановке выходить, – тяжело вздохнул парень и расплакался.

– Ну-ну-ну, – женщина носовым платком вытерла вокруг глаз кровь. – Не плачь, давай помогу. Идти-то сможешь?

Антон с трудом поднялся, ноги были целы, он кивнул:

– Смогу, главное теперь домой добраться.

– Пойдём в тамбур, – женщина взяла парня под руку, и они проследовали к выходу.

Выйдя на перрон, глотнув свежего воздуха, Антон почувствовал, как закружилась голова. Он ухватился за перила, и окинул взглядом место, где стоял, приготовившись в случае чего, присесть прямо на асфальт. Шатаясь, словно пьяный, он дошёл до дома, и на пороге потерял сознание, успев пнуть ногой дверь.

– Так ты думаешь, они за тобой следили? – спросил я, когда мы смогли общаться без труда.

– Не знаю, может, случайно ехали вместе, – ответил Антон, – но я их видел возле нас, когда мы стояли с плакатами.

– Зачем тебе это нужно? Чего ты хочешь добиться? – искренне удивился я. – Неужели от этого есть какая-то польза?

– Борис, конечно, есть, – уныло усмехнулся Антон и скривился от боли, – как говорят, капля камень точит. Если мы все будем молчать, так и будем жить в пещере. Неужели тебе не хочется жить в открытом правовом государстве?

– Хочется, – ухмыльнулся я, – но.., – я осёкся, не найдя убедительных слов для продолжения фразы.

– Мы всё время ищем в своё оправдание эти многочисленные «но», «если бы», «как-нибудь», а дикари тем временем прибирают к рукам власть, права человека, нашу культуру, нашу историю, наше искусство…

– Это ты сейчас о чём? – покачал я головой.

– Обо всём. Если не предпринимать никаких мер, мы снова окажемся в болоте. В том, болоте, в которое нас окунули диктаторы Ленин, Сталин, Хрущёв и их коллеги. Ты читал или смотрел видео, где Хрущёв делал разнос художникам-абстракционистам, где он их пидорасами называл?

– Это известный случай, – закивал я, – но это было тогда, сейчас ведь никто не запрещает…

– Ваше поколение удивляет, – улыбнулся Антон, – вы настолько терпеливы к произволу, что даже не замечаете, как власть и вас, и нас всех хочет превратить в послушных болонок, в людей без своего мнения. Ну, вы ведь уже жили так, и что? Понравилось? Ты считаешь, это правильно? Разве это нормально, когда человека сажают в тюрьму только за то, что он любит другого человека? Попы совсем сдурели, тоже поддакивают властям. Я был в церкви, пытался понять, почему церковь запрещает мужчине любить мужчину.

– И как? Понял? – язвительно спросил я.

– Ага! Закончилось тем, что батюшка отказался со мной говорить, потом ко мне подошёл какой-то бородатый мужик и сказал: «Парень, иди с богом отсель, а то сейчас полицию вызову». Пообщался, называется, со священниками. Это как понимать?

– Даже не верится, – пожал я плечами. – Что это за батюшка такой тебе попался.