Расплата

— Сам был удивлен такой ситуацией, — доверительно сообщил Приштнер. — Однако ваш вопрос не по адресу. Не знаю, как в вашей стране, в ФРГ пресса свободна, редакторы сами определяют круг тем своих газет и журналов.

— Ив этом кругу нет места для сотен тысяч женщин, детей, стариков, уничтоженных немецкими гражданами?

— Это уже не вопрос, а тема для будущего репортажа о поездке в нашу республику, — констатирует Приштнер. — У госпожи Лещинской есть еще вопросы?

— Есть, — невозмутимо сообщает Данута. — Подсудимые были изобличены в том, что участвовали в массовых убийствах, господину прокурору это известно лучше, чем нам. Двое подсудимых приговорены к двухлетнему наказанию, остальным зачли в срок наказания нахождение под стражей во время следствия и тут же, в зале суда, освободили. Соответствуют ли, по мнению господина прокурора, такие наказания тяжести совершенных преступлений?

— Правильно ли Адольф Эйхман был приговорен к смертной казни? — не отвечая на вопрос, спрашивает Приштнер.

— А у вас есть сомнения на сей счет? — язвительно интересуется Данута.

— Сомнений нет, — отрезает Приштнер. — Очевидно, так же были бы покараны Гитлер и Гиммлер, окажись они на скамье подсудимых. Если я вас правильно понял, такое же наказание должны нести все служащие концлагерей, от коменданта до простого охранника. Где же индивидуализация наказания, где критерии вины и ответственности? И нужен ли суд для того, чтобы штамповать одинаковую для всех кару. Такое, господа, правосудие не для Европы, скорее для времен Чингисхана или… Умолкаю, мне не положено вдаваться в полемику.

— Не служат ли такие европейские критерии оправданию преступлений, которых до Гитлера не знала история человечества?

— И этот тезис приберегите для своего репортажа, — перебивает Якоба Приштнер.

3

— Товарищ генерал, разрешите? — спрашивает с порога полковник Макаров.

Николай Петрович указал на стул, заканчивая телефонный разговор:

— Да-да, Иван Тихонович! Конечно, примем срочные меры… Прошу переслать письмо… До встречи!

Обращаясь к Макарову, генерал Шевчук сообщает:

— Фридрих Гайне нашелся!

— Гайне?!

— Звонил прокурор области. Получил письмо от Дануты Лещинской и Якоба Бровича. По их требованию Гайне был задержан полицией в ресторане Саарбрюккена, но сразу отпущен. Началось следствие, удивлены методами допросов. Обращение Лещинской и Бровича к прокурору Приштнеру не дало результатов: тот, видно, не жаждет правосудия над нацистским убийцей. Поскольку Гайне совершил преступления на территории СССР, авторы письма надеются на вмешательство советской прокуратуры. Иван Тихонович готовит представление в Прокуратуру СССР, не исключает необходимости ноты Министерства иностранных дел. Просит подготовить наши данные о свидетелях, могущих изобличить Гайне. Подумайте и доложите свои соображения.

— Слушаюсь, Николай Петрович! — полковник Макаров не скрывает своего скептицизма. — Представим доказательства, обратится Министерство иностранных дел с нотой к правительству ФРГ, в итоге — стандартный ответ.