Расплата

Во втором капонире около грузового Камаза за столом человек шесть. С разбойничьими веселыми глазами что-то говорил в телефон Николка. Напротив с напряженным и злобным вниманием вслушивался в слова Николки Дандим. Остальные молча курили, переглядывались обещающе и взволнованно.

— Начнем, — ни к кому определенно не обращаясь и улыбаясь едва приметно, сказал Дандим, закурил сигарету и протянул Николке.

Я взглянул на Николку вопросительно, а из телефона на него посмотрела украинская женщина лет пятидесяти с растрепанными волосами и следами какой-то нехорошей бывалости на лице.

— Добрый вечер! Как ваши дела? — спросил Николка женщину и сигарета в его пальцах задрожала едва заметно.

Женщина увидела Николкино худое лицо в кепке с триколором и белую «V» на двери Камаза за его спиной.

— Привет, двухсотый, — молвила женщина и сузившиеся глаза ее зловеще вспыхнули тоской и ненавистью.

Дандим ободряюще улыбнулся Николке, но голос Николки все-таки немножко дрогнул:

— Привет, — сказал Николка.

От изумления я присел рядом с Николкой. Женщина увидела меня и глаза ее потемнели еще больше. Завязался разговор.

В общем уснул я голодный. Снова лихорадит. Поскорей бы завтра.

21 АВГУСТА

Иду на поправку. От болезни осталась слабость. Заварил себе риса. С раннего утра северо-запад угрожающе погромыхивает. Начинаю привыкать. На слух начал отличать прилет от выстрела. Днем традиционный объезд объектов, беготня по крышам, заводам, вышкам. Сегодня были у ССОшников. Колоритные рожи, образцовая чистота. Как им удается? Неразговорчивы.

В Донецке кочующие минометы ополченцев стреляют прямо из города, провоцируя ответный огонь по мирным жителям. Вот это штука! Прохожие совершенно не обращают внимание на минометную стрельбу. Только раз я видел, как одна из девочек на тротуаре дернулась и присела от неожиданности, когда рядом грохнул миномет ополченцев. Ее подружка даже бровью не повела!

Сегодня случилась вторая моя встреча с полковником З. В пристройке жилого дома с большим садом за столом сидели четверо. Кроме полковника и капитана был какой-то армейский майор с лицом итальянца и офицер ополченцев с шельмоватыми васильковыми глазами. В кухне солдаты-буряты чистили рыбу, готовили манты. Чтобы не сидеть без дела (в такой кампании сидеть без дела — последнее дело), я принес кипятка с чашками. Полковник пожурил меня за название одной моей работы (название конечно, дрянь), мы прошлись по классикам и раскланялись.

22:30. (записано прыгающим почерком). Сегодня наш водитель пробил очередное колесо. Он задался целью добить машину, которая всего лишь требует заботы. И не стоило бы вспоминать этот эпизод, если бы он не был чередой других похожих и не грозил бы нам однажды оказаться в опасности, если машина подведет где-нибудь в полях с пробитым колесом, без запаски, без ключей (все это — прискорбная действительность с которой мы ездим). Этому мрачному пророчеству суждено будет сбыться в сентябре.

23 АВГУСТА

Пелена облаков затянула небо, а под ними разыгравшийся ветер поднял клубы пыли, сорвал несколько разбитых стекол из окон сверху и яростно швырнул осколки на землю. Приходится водить жалом не только по сторонам, но и наверх посматривать, когда оказываешься вне укрытия. Ближе к полудню выехали на завод.

* * *

В живых осталось трое. Все трое были ранены осколками мин и снарядов. Двое успели хватить из фляжек разведчиков или из-за контузии повредились головой — глаза их, покрасневшие от бессонной ночи, боя и промедола, словно блуждали где-то, смотрели насквозь. С ними пытался разговаривать командир разведроты, который привел в окопы несколько человек под утро под прикрытием нашей артиллерии. С разведчиками пришел даже начальник разведки. Грузный в вызывающе чистом маскхалате он бродил по разбитым окопам, осторожно переступая через завалы, поломанные бревна, тела. Разведчики поглядывали на него с недоверчивым удивлением — надо же увидеть полковника на передовой в кое-то веки! Лейтенанта Семенова нашли на правом фланге рядом с разбитым пулеметом. Осколками ему прошило бронежилет и перебило ноги. Испачканный в глинистой земле, в жирных темно-рудых пятнах на утоптанном дне окопа лежал его бронежилет. Земля в окопе была усеяна гильзами, обертками от ИПП. Семенов с закрытыми глазами полулежал в окопе, упираясь спиной в одну его стенку и прижимал руки к животу, а из-под рубахи белели неровно наложенные бинты с бурыми пятнами.

Метрах в шестидесяти от окопа дымился обгоревший украинский танк с открытым люком, второй, уткнувшись стволом в бруствер, стоял за посадкой, он был подорван вероятно уже на отходе. Один из разведчиков склонился над Семеновым.

— Жив.

Семенов не без усилия приоткрыл глаза. Взгляд его скользнул по лицу начальника разведки, на губах задрожала едва заметная улыбка.

— Там около второго танка, — он облизал губы, глазами указал на левый фланг, — Две коробки с патронами. И пулемет бы снять.

— Помолчи-ка, — сказал начальник разведки и взглядом показал солдатам на носилки.